Год экологии, объявленный в России, активно продолжается. На днях состоялась встреча Юрия Полуэктова с юными читателями в областной детской библиотеке. Разговор шёл о любви к природе родного края, о птицах, обитающих в нашей области, об их повадках, о той неоценимой пользе, что приносят птицы природе.
О птичьем царстве-государстве Юрий Леонидович знает всё и даже больше! Свои встречи с читателями он превращает в небольшое литературное шоу, где можно услышать пение самых различных птиц и даже поучаствовать в викторине, посвящённой узнаванию пения тех или иных пернатых. На этот раз викторина была по рассказу Бианки. Если помните этот рассказ-сказку, как унесённый ветром и упавший с дерева муравьишка ушибся, и, чтобы добраться до дома, просит разных насекомых помочь ему.
Ребята порадовали писателя, обнаружив недюжинное знание русской литературы и родной природы, за что были награждены произведениями Юрия Леонидовича, напечатанными на страницах газет Оренбуржья. Любовь к Отечеству начинается, как в крылатой песне, не только с картинки в букваре, но и с любви к родной природе, а любовь всегда наблюдательна...
Птицы, деревья, травы, журчание ручьёв и рек – неотъемлемая часть окружающего нас мира. Писатель смог настолько заинтересовать юную аудиторию (это были пятиклассники из школьного лагеря), что в ходе встречи возник активный творческий диалог, и ребята сами стали делиться своими познаниями и историями-наблюдениями за родной природой.

ПЕРВОЕ ГНЕЗДО
(автор - Юрий Полуэктов)

Весна плавно переходила в лето, не признавая придуманные людьми пограничные даты времён года. По саду продолжали гулять цветковые волны. Зацвёл чубушник, в просторечье садовый жасмин.
Первым нарядился желтолистный сорт. Белые цветы разбросались пучками по жёлтому и светло-зелёному лиственному полю, не очень внятно выделялись на нём, заманивали, приглашали подойти ближе, вглядеться в необычные сочетания цветовых тонов. Кто покупался на нехитрую уловку растения, незамедлительно попадал в его волшебное эфирное облако, умножал свой позитивный эмоциональный опыт. А для чего же ещё сажать в саду желтолистный чубушник?
Вокруг сухого ручья, русло которого я устроил из плоского галечника, поставив его на рёбра, а берега выложил голубым бутовым камнем, привезённым из медного карьера, буйно разрослась зелень. Свободно развесились узкие, расслабленные ремни лилейников, на другом берегу развалились широкие листья хосты с занявшейся по кромке полоской белого пламени. Ниже по течению галерею фактурных противоположностей продолжили серо-голубые кочки овсяницы и торчащие из-за камней любопытные серебристо-пушистые заячьи ушки растений с научным томительно-возвышенным названием стахис византийский. Он растёт в разных уголках сада, и лучшая партия для стахиса – растения с бледно-розовыми цветами, особенно почвопокровные розы.
А самое необыкновенное, метафоричное сочетание цветов, принадлежащих рокарию, – это двухцветный ирис, листья которого – голубые сабельные клинки с белой заточкой по одной кромке, и тонкая, женственная виола, окрашенная в цвет, носящий поэтичное имя, – персидский синий. Спокойная восточная прохлада виолы уравновешивает воинственность ириса, вселяя в умы уверенность и умиление. Получив совершенное, сказочное обрамление, ручей оживился, веселее засветились белые барашки на гребнях каменных волн, огибающих развалившиеся в русле ленивые «тысячелетние» валуны.
Певчие пернатые кавалеры благополучно усадили самочек на яйца и, как и подобает галантным представителям сильного пола, услаждали их слух пением. Бойкие рулады опоясали невысокие степные сады. Количество семей явно увеличилось, видимо, мои туи самым благим образом влияют на популяцию этих крохотных созданий.
Хватает певцов и в окрестных степях. Разглядеть их помогает бинокль. Самым впечатляющим моментом в истории моих отношений с пернатыми было именно первое применение этого оптического инструмента. Всё случилось 27 мая совсем рядом с садом. Остановив машину на обочине просёлка, достав новёхонький бинокль и облокотившись поудобнее о капот, обозревал я обширное заброшенное поле.
В восьмидесятые годы, на закате великой державы, партия решила наделить, наконец-то, всех желающих горожан садовыми земельными участками. То ли осознала, что в России землицы и в самом деле немерено, то ли решила оставить о себе напоследок воспоминание из разряда приятных, только землю давали действительно всем, без разбора. И хватали её многие, даже те, кто не имел никакой склонности к пахоте на делянке. Кто имел уже один отруб, брали на всякий случай второй - на халяву-то почему не взять? Проложить дороги и протянуть электрические линии родная Коммунистическая уже не успела, а сами садоводы потянуть большую стройку не смогли по понятным причинам тотального безденежья. Выжили те, чьи наделы оказались около дороги да около сетей. Много несостоявшихся ранчо люди побросали. Распаханная и запущенная земля быстро покрылась сорной травой.
Именно около такого поля, на котором так и не было выращено ни одной морковки, я и пребывал. Степь сражалась за свои утраченные права: разнообразные злаки теснили бурьян, кое-где даже появились островки седовласого ковыля, беззаботно наматывающего на воздушные струи тонкие податливые пряди. Местами были видны небольшие колки одичавшего вишарника – безрадостные следы недолгого пребывания садоводов.
Вооружённые глаза преподнесли мне невообразимый сюрприз. Жизнь вдали от дороги бурлила. Поляна, оказывается, была населена неисчислимым количеством пернатых. Было заметно, что основная тусовка протекала возле невысоких незаметных с дороги кустов. Если есть кусты, значит, должно быть гнездо?! Тихим шагом, стараясь не потерять направление, я двинулся на рандеву с неопознанными пока летающими объектами. При моём сближении с целью основная масса птичек разлетелась, будто их и не было.
Остались только две серо-буренькие пичуги, усевшиеся по соседству на сухих прошлогодних будылках и насторожённо на меня поглядывающие. Одна из них была северная бормотушка, с которой я уже встречался, вторая оказалась незнакомкой.
Кустиком выступила переломанная снегом и козами, загущенная дикая яблонька. Каким чудом она здесь оказалась и как росла в сухой дикой степи, непонятно. То ли птичка занесла семечко, то ли это ещё одна жертва незадавшегося землепользования. Подойдя к растению, я наклонился в поисках предполагаемого гнезда, и тут буквально из-под ладони выпорхнула ещё одна пичуга. Раздвинув веточки, я увидел на переплетении стволов гнёздышко с двумя крапчатыми яичками светло-сиреневового цвета. Бинокль с первого раза принёс мне удачу. Сфотографировав гнездо и поправив маскировку птичьего домика, я огляделся.
Птички по-прежнему сидели неподалёку и с ужасом на меня смотрели. Мне не хотелось напрягать новых знакомых. Запечатлев заодно расстроенных пернатых и пожелав им счастливого пополнения семейства, пошёл в сторону машины. И тут заметил красногрудого самца черноголового чекана. Значит, серенькая незнакомка около гнезда самка чекана. Что ж, со знакомством! Я не проследил птичку, слетевшую с гнезда из-под моей руки, и не понимал, кто же хозяйка яичек.
Полистав вечером Интернет, понял: скорее всего, северная бормотушка. У чеканов яйца зеленовато-голубые. Но не трагедию же бормотушки самочка чекана принимала так близко к сердцу - значит, где-то рядом таилось и её гнёздышко!
Через несколько дней нервы бормотушек должны были подлечиться, и я отправился во вторую орнитологическую экспедицию. На этот раз самка не стала дожидаться моего приближения, удалилась от гнезда заранее, а в глубине лотка таились уже шесть яичек. Птички с беспокойством порхали по кустам и травинам возле меня. Вообразили себе невесть что, не ведали: на обед у меня приготовлены пельмени, яичница сегодня не актуальна. Не хотелось окончательно сводить их с ума, и я решил не искать гнездо чеканчиков. Я же не настоящий орнитолог.
Ровно десять дней спустя я сделал очередную вылазку. Процесс шёл точно по плану, свёрстанному создателем. В гнезде мирно сосуществовали два яйца и четыре гуманоида – совершенно лысые, в огромных солнцезащитных очках, плотно сидевших на крупном желтоватом носу. Моему восторгу не было предела. Первая в жизни встреча с инопланетянами! Я даже присвистнул от переполнявших меня эмоций. Заслышав сигнал, пришельцы дружно раскрыли пищеприёмники. Через видоискатель горловые отверстия
мне показались потрясающими – лопатой можно корм закидывать. Точно, как в топку паровоза.
Последнее свидание с молодыми бормотушками прошло через неделю, 20 июня. Птенцы оперились, стали милыми, похожими на своих предков. Энигматичные тёмные очки превратились в обыкновенные веки. Выросшие птичьи тельца до самого верха заполнили ёмкое гнездо. Пройдёт день-другой, и слётки, так будут называться вчерашние гуманоиды, выскочат из гнезда, укроются в высокой траве, а взрослые птицы будут докармливать их, отыскивая по негромкому призывному свисту.
А пока кормящая парочка угрюмо сидела на лохматых вершинках прошлогоднего конского щавеля, наблюдая мои последние фотопотуги. На прощание я пожелал им не оплошать в роковой борьбе за выживание видов, уберечь потомство от настоящих супостатов и великодушно обещал больше не беспокоить их счастливое семейство.