Бывшая золотая школьная медалистка и красная дипломница, интеллектуалка и оригиналка Елена Тарасенко очень любима студентами именно за нестандартный творческий взгляд на мир. Это было уже видно по тому аншлагу, что случился на её вечере вопреки летнему литературному затишью и жаре. Как сказала бывшая студентка-культуролог Венера Хисматуллина о Елене Тарасенко: «Это потрясающе эрудированный человек, невероятной широты души. С ностальгией вспоминаю времена, когда мы вместе делали спектакли в студенческом театре при госпенуниверситете». Другие студенты с доброй иронией говорили в ходе вечера о Елене Николаевне, мол, это уникальный преподаватель, который ни секунды на месте не стоит, это преподаватель, на лекциях которого никому ещё и никогда не удавалось уснуть от скуки... Собственно, так же прошёл и вечер, с ветерком – динамичная Тарасенко не присела ни на миг: подобная ветру, обращалась к нему же в своих стихах, носилась по залу, как этот ветер, так, что не надо было и вентилятора, декламировала любимые стихи сама (причём, упор делала не столько на себе, любимой, её стихи читали гости, а читала стихи любимых классиков мировой литературы, начав с Шекпира), вызывала (как по типу привычного ей семинарского институтского формата!) из зала к микрофону своих друзей...
«День рождения зрелого человека – это судный день в приятном оформлении». Это один из множества афоризмов Елены Тарасенко, опубликованных в новом номере оренбургского альманаха «Башня» . Да-да, Тарасенко успевает работать и в жанре литературной миниатюры и делает это настолько художественно убедительно, что я поневоле вспомнила шутку Чехова про то, что рассказ – это афоризм, свихнувшийся от мании величия.
В своё время Елена Тарасенко была удостоена Гран-при поэтического фестиваля «Яицкий мост» под председательством Риммы Казаковой. Имеет публикации не только в оренбургских изданиях, но и за пределами Оренбуржья. Стихи Елены Тарасенко музыкальны и напоминают высверки лирической энергии, которой автор щедро делится с читателем. Елена Николаевна имеет в своём творческом активе два поэтических сборника – «Интонация» и «Всегда», изданных Оренбургским отделением Союза российских писателей. И, конечно, поскольку гляжёное лучше хвалёного, а прочитанное лучше расхваленного, логично процитировать стихи Елены Николаевны, которые попутно станут анонсом нового номера оренбургского альманаха «Гостиный Двор», где будут напечатаны. Кстати, главный редактор альманаха «Гостиный Двор», поэтесса Наталья Кожевникова поздравила виновницу мероприятия очень тепло и с творческим вечером, и с будущей публикацией в альманахе.

ОБРАЩЕНИЕ К ВЕТРУ

Тому, кто помог

Ты вхож на небо, влит в моря,
В полях затерян.
Свобода горькая моя –
Твоя затея.

Неугомонен, как пророк,
Незрим, как Китеж,
Ты, не ступая за порог,
Меня похитишь.

Я ринусь за тобою вслед,
Смешно и грозно,
Сниму и перстень, и браслет,
Чтоб сесть за кросна.

Я не раба, я просто друг.
Хоть жизнь и треплет,
Сто лет назад прошёл испуг;
Остался трепет.

Не греет солнца чистый лик,
Но света – вдоволь.
Я оплатила каждый блик,
Мой рыцарь вдовый.

Верни мне страх, бесстыжий тать,
А солнцу – пятна!
Не объясняй мне, как летать:
И так понятно...

Девятое августа

Без пирамид и колесниц
Отцарствовал июль.
Аптечным запахом ресниц
И звяканьем кастрюль

Оповещали о своём
Рождении те дни.
Мой август, алый окоём
До звона натяни!

Я своенравный корабел,
Не видевший морей.
Ты ослепительный пробел
В учёности моей.

На радость сеющим молву –
Ничто их не проймёт! –
Я опрометчиво живу
И годы напролёт

Любуюсь степью и тобой,
Зрачком и чабрецом,
Архитектурной худобой,
Графическим лицом,

Что ворвалось и в явь, и в сны,
Базаром в городке,
Инакомыслием весны
И буквами в строке.

Я сознаю, что я чужак.
Тем проще поутру
Свой незастёгнутый пиджак
Раскрылить на ветру.

Мои насмешки стали злей,
Но ненависти нет;
Любовь всё горше и взрослей:
Ей восемнадцать лет.

Она нещадна, ибо яд,
И до того всерьёз,
Что каждый день глаза болят
От непролитых слёз.

Поверив, будто я взлечу,
Окрашенные хной
Две осени, плечом к плечу,
Маячат предо мной.

Одну себе воображу,
Другую проживу;
Одна подобна витражу,
Другая наяву:

Набита сором, как сарай,
И желчнее, чем та.
Скорей мечтателя карай,
Рисковая мечта!

Осталось переждать чуть-чуть,
Нырнув в древесный хруст.
Дождаться. И густая суть
Стечёт с усталых уст,

И, выпрямившись во весь рост,
Отказываясь красть,
Заголосит, как хриплый дрозд,
Несбыточная страсть.

Апрель

Творятся несуразности,
Расплывчат солнца ком,
И день скупее разности,
Хотя набит битком.

Потоки с неба суетны;
Они, сбежав из тьмы,
Стекло исполосуют мне
Прозрачными плетьми.

Природа обучается
Владению дождём,
И он в тот миг кончается,
Когда вхожу я в дом.

Канавы все – с претензией
На звание «арык»,
В чужом окне гортензией
Услышан влажный рык,

Что по двору разносится,
Внезапный, словно месть,
Как только капля бросится
На сумрачную жесть.

Сумятица влетела в сны,
Преображает день –
Осколочный и целостный,
В лучах, в грязи, в дожде.

О, сколько же нам прав дано
Весной! Она дерзка,
И ею всё оправдано:
Дурашливость, тоска,

Дыхание неровное,
Твоих бровей скачок,
Моё лицо бескровное,
Румянец чьих-то щёк.

Оставь, апрель забывчивый,
Свой росчерк на снегу,
Размашистый и сбивчивый,
Как песня на бегу.

Предпоследний

Ты бесшумно пересёк границу мифа
Твёрдой поступью российского Сизифа;
Полукровка, внук провидца, искус летний,
Сколько помню я тебя – ты предпоследний.

В сотнях перечней дотошно-алфавитных,
И в хоромах, и в халупах глинобитных,
В холод, в зной, вдали, вблизи, в любые годы –
Ты второй с конца; ты вымершей породы.

Знаешь, обморок души моей, не стоит
Ждать, что ближний обоймёт и успокоит:
Понимает лишь поверженная Троя
Парадоксы предпоследнего героя.

Нам известно, что Ахилл, тупой и сытый,
Встанет Гектору на грудь пятой немытой
И биение неистовое сдавит,
Но назад шагнуть никто нас не заставит.

Чудеса, в упор глядящие из бездны,
Убедительны, мудры и бесполезны:
Пусть хоть море закричит, хоть небо взвоет,
Но вперёд шагнуть никто нам не позволит.

Так и топчемся, мозоли натирая,
Так живём: средь величавого раздрая –
Тихо, доблестно, светло, остервенело.
Усмирительница наших тел Венера –

Не откормленная тётка в томной позе,
А тщедушная девчонка на морозе,
Голенастая, счастливая, слепая,
Ожидающая мизерного пая.

Ей достанется немного и немало:
Бытие от чердака и до подвала,
Интерьер привычный, весь в лесах и плёсах,
Да высокий потолок небес белёсых.