Сквозь снежный туман различаю человеческую фигуру. Остановилась фигура, ждет. И невольно я останавливаюсь тоже. Так это ж наш Кузьма Иванович, добрый сосед, приветливый человек. Что-то случилось, раз ждет. Подхожу.
– Здравствуйте, дядя Кузя.
– Здравия желаю, солдатка! (было забавно каждый раз слышать это по-тёплому смешное слово).
– Что ж ты в такую погоду идешь, открытая всем ветрам назло?
– Да не подумала что-то, дядя Кузя.
Идем в сторону наших домов. Навстречу нам тетка Наталья, жена дяди Кузи.
– Юлька, родители твои в город уехали, просили передать, чтобы ты дров в печку подкинула.
– Дров? Да я эту новую печку с прошлой зимы боюсь. Ладно, что теперь делать.
Тетка Наталья улыбнулась ласковой, такой знакомой мне улыбкой:
– Пойдешь к нам, дождешься родителей.
Я при мысли, что не нужно будет встречаться со злосчастной печкой, вприпрыжку бегу рядом с нашими соседями.
Дом у дяди Кузи и тетки Натальи – небольшой, но такой теплый и уютный, что такая сладкая дрема окутывает каждого входящего.
Тетка Наталья засуетилась у печки. Ухватом достала дымящий горшок со сладкой картошкой и нежным мясом, на столе – вяленая рыба (пойманная дядей Кузьмой на местной речушке), свежеиспеченный хлеб и крупная соль на блюдце.
Дядя Кузьма садится у окна, закуривая задумчиво трубку. Я знаю этот момент: надо уловить его туманный взгляд… Все… уловила. Теперь спрошу, выдыхаю:
– Дядя Кузя, расскажи про войну.
Он ухмыляется, но глаза темнеют. Вроде сам веселый, задумчивый, но глаза черными горошинами выдают горечь.
…Шел 1944… Нас перебрасывали от одного фронта к другому. Что делать? Как быть? Куда бежать? Вспоминаю, нельзя... Дома – Натка, ребятишки, ждут. Говорить больно, Юлька.
Шла зима, суровая, длинная, беспощадная. Тряпки от кровавых мозолей хлюпали в сапогах, одежда промокла насквозь, а шинель «чихала» в ответ при невольной попытке ее сбросить. Ох, тяжело говорить, тошно.
Бои шли страшные, затяжные. Мы уставшие, забывшие мирную жизнь, шли вперед, нельзя было назад, никак нельзя. И вдруг страшный свист, налет, кровь, куски тел, рядом командир, без головы – оторвало напрочь. Раз – и нет человека. Много наших полегло тогда.
Я помню момент, когда тепло крови проникло внутрь, пуля прошла сквозь меня, скрежет металла я услышал, ощутил. Свет, я падал, в пустоту, потом ничего не помню….
Дядя Кузя задумчиво глядит в окно, теплая слеза катится по мужской черствой щеке. Тетка Наталья замерла на минуту, видно, не в первый раз слушая такие рассказы. Но чувствовалось, что с каждым разом они скуднее и скуднее, исчезают детали, люди, действия, события. Никуда не исчезает память, боль утраты. Никуда…
– Юлька, ты снова здесь?
Слышу мамин окрик. Странно, почему она не заходит. Тетка Наталья просит открыть дверь. Бегу в сени. Мама с сурово-родным выражением лица задумчиво глядит на меня.
– Что ты здесь делаешь, дочка?
– В гости к соседям зашла, – робко отвечаю я.
– Юля, никаких гостей нет и никаких соседей, – твердо говорит мама.
Я с тяжелым одиноким страхом бегу назад в дом. Где все? Печка не горит, все заброшено и пусто. Нет дяди Кузьмы, нет тетки Натальи.
Боль, горло першит… Дядя Кузьма погиб в том сорок четвертом, тетка Наталья умерла от сердечного приступа, когда пришла похоронка на мужа. Детей забрали в детский дом.
Что это? Я сошла с ума? Почему я уверена, что они живы. Хотя правда жизни на лицо. Почему они мне явились? Не нужны ответы. Я чувствую – чтобы помнили, чтобы не забывали, чтобы знали.
ОБ АВТОРЕ:
Юлия Юрьевна Споршева родилась в 2007-м году в селе Сухоречка Илекского района Оренбургской области в многодетной семье. Юлия – самая младшая, имеет трех старших братьев. Ученица 7-го класса. Увлекается чтением, рукоделием и рисованием. В будущем хочет стать кондитером. Принимает участие в различных конкурсах школьного, районного, областного уровня: «И гордо реет флаг державный», «Рукописная книга», «Без срока давности» и других. В электронной газете Ассоциации писателей Оренбуржья «Правды, 10» печатается впервые.