Посчитаем: Маша-препод, она же Маша-филолог; Маша Ловисова, близняшка; Маша Ростовская, надежный партнер по онлайн-игре; Маша-бывшая. Кто бывшая? Да жена, кто! Но ещё не все. Маша-дизайнер и Маша-бывшая-лучшего-друга. Кого забыл?
Стоит ли всех описывать, чтобы лучше запомнили, кто опять меня искал?
Маша-дизайнер будет молчать до последнего, когда мысли снова взорвут ей мозг, либо когда я поинтересуюсь сам, как жизнь. Рассудительная, методичная, всё последовательно и бесповоротно: стоит ей прицепиться к слову, образу, идее – будет разворачивать беседу во все оттенки смысла и не перестанет говорить, пока не затихнешь и не бросишь отвечать на запросы.
Машуля-лингвист на такового совсем не похожа. Короткие, рваные сообщения – кирпичики в стене, которой она пытается отгородиться от собственных эмоций, несущих ее «без руля и ветрил». Это называется «лаконичная»? Есть другая версия: на СМС-ках экономит – деньги и фразы. Или... Или? Или просто устает от бесконечного бдения над вереницами слов.
Маша-Мариам с юга России? Ооо, она научила меня зарабатывать в нашей любимой онлайн-игрухе! И не только меня! Мама Галя напряженно, внимательно выслушивала ее по скайпу, вникая в премудрости розничной торговли. Помогло? Ну, как сказать... В двадцатке лучших Представителей Avon за эти двенадцать месяцев.
Машутка-близняшка? Вручая ей подарок на Новый год – мраморной расцветки ароматный лотос, нежно пахнущую свечу – всё бегал взглядом от ее глаз к личику сестры. Сострил: «Удобно! Можно поклонниками меняться, когда свой надоест!» – и водопад смеха не мог быть неискренним.
Имранова Маша... Что тут сказать... Надо ведь коротко, развернутое повествование никто не запомнит... Пять лет ее голос говорил со мной, и я не мог оторваться от этих внутренних бесед. Когда мэр французского города-побратима хмыкнула, подержав в руках свежий номер моей газеты: «А ведь дизайн европейского уровня!» – Машенькин голос звонко просмеял: «А ты скромничал! Я в тебя верила!»
Спросите их, в конце концов! Спросите – они вам скажут, почему выбрали меня для обсуждения самых интимных проблем. Мариам, может быть, расскажет, как скидывала каждые 10 минут отчеты, о чем поговорила со своим избранником, пугавшим новизной – для нее – мировоззрения. Стоило сказать: «Меня же ты не стесняешься?» – и... Дочка уже в садик ходит.
Машуля, скорее всего, не вспомнит, что припечатала «циник». Какой из меня циник? Подсказывал «установки и настроения» на расставание с тягомотом-эгоистом? А жена друга, распечатавшая перед свадьбой посылку с кассетой?
Но в глаза лишь глянул, я невесте глянул
И среди безмолвия
Надо мною грянул, гром вдруг в небе грянул
И сверкнула молния.
Уеду срочно я из этих мест,
Где от черемухи весь белый лес,
Где гроздья пенные и соловьи
И откровенные глаза твои...1
Что? Пойдем на шестой круг отчаянных внутренних препирательств? Хватит!
Спросили? Вообще, я сам знаю – я никогда не смотрел на них сверху вниз; я учил их быть независимыми и ничего не ждать...
Бывшая? Да чья? Моя? Не сочиняйте, незачем ей меня искать.
– Так которая Маша звонила?!
– Сказала, что, когда ты жил в Москве, она тебе визитки заказывала. Спортом, говорит, занимаюсь, он вспомнит. Стой! Царапова?!
Маша-филолог, Маша-дизайнер...
Сорок четыре весёлых чижа2...
Ну и Царапова.
А кто Маша Номер Один?
Всё еще впереди!
__________
1 Исполняет Михаил Боярский
2 Детский стишок Даниила Хармса и Самуила Маршака
*
Я бы не вспомнил этот несуразный вопрос: «Кто твоя Номер Один?» – если бы не прозвучавшая по радио Black Number One1. Вспыхнуло – Маша, уже стеснительно прикрывающая грудь, но еще в джинсах-стрингах: «Нет, скажи! Нет, сейчас! Я твоя Одна? И ты love to hate me2?»
Люблю ненавидеть тебя?
Некоторые говорят – это истинная Любовь.
Я говорю – и это, и это жажда власти.
Впрочем, так говорить я стал лишь по прочтении двухтомника Ницше из серии «Философское наследие».
Она привезла его из той поездки, купив уже в Москве в Центральном Доме Книги, по возвращении из Иерусалима от любимейшей подруги. Представьте себе – некоторые привозят со Святой Земли напоминания о времени чудесного присутствия Бога на этой планете, а другие – настоящую, не какую-то подделку, зажигалку Зиппо и компакт-диск Дорзов «Странные дни».
В ожидании ее в сознании несколько дней крутилось: «Из рая ли израили?»
Слезы. Вернулась в слезах: «Поля говорит – давай я сделаю операцию по смене пола? Возьму тебя в жены и выедешь ко мне? А там и твоего как-нибудь выпишем! Сердце билось, как в последний день жизни!»
На поездку ведь копили всей расширившейся после свадьбы семьей, даром что мои не хотели встречаться с ее предками. Полезное купит, неполезное – память! Потому как с утра до вечера крутила песню Наутилусов: «В комнате Полины на пороге нерешительно мнется рассвет...» В комнате Полины, под плакатами Бутусова, днем под пощелкиванье пластинок Боба Марли резались в незатейливую игру «Волки и овцы», а ночью...
Ни я, ни она не считали это низменным инстинктом, неправда.
Впрочем, забегаю вперед.
*
Отгремели. Во всех смыслах. Гитарист унес со сцены свою многодолларовую «примочку» – успел повозить дубленки из Турции, на прибыль купились косуха, «Фендер Стратокастер»3 и она. Он. Преобразователь звука.
– Мальчики, вот это вы рубите! Познакомимся? Как вы вообще собрались в группу? Чем занимаетесь в свободное время?
– Дома сидим. Чай пьем иногда. С подругами.
Она хохотала так, что зрители, курившие в коридоре детско-юношеского творческого центра, курившие несмотря на отчаянные мольбы его руководителя, оглянулись, чуть не выронив сигаретки.
Это с первой моей... Условная фраза... Приглашение по звонку: «Придешь? На чай? С сахаром!» – нужны подробности?
Впрочем, с сахаром тогда была беда. Отец с работы принес несколько банок коричневого, тростникового – он закаменел быстрее, чем успели напиться сладкого вдосталь...
– Ну, а к нам придете на чай? С тортом? Хорошо! – и гитарист написал на её изорванном шрамами запястье номер, твердой рукой, не дрогнув.
*
По звонку и пришли. На день рождения Полины.
Квартира тихо гудела – в комнатах где наигрывали на гитарах, где слушали на принесенных кассетниках рок-кумиров, делясь впечатлениями от новых альбомов. Маша крейсировала, с каждым успевая переброситься приветствием, в кружевном белом, с плиссированной юбкой до пола.
– А у тебя голос похож на Роберта Смита, – улыбнулась девушка, сидевшая на полу в очереди в ванную. – Ооо, прямо обожаешь? Мне у них «Кисс Ми, Кисс Ми, Кисс Ми»4 больше всего нравится! Ма... Ку...
Но Маша уже втолкнула меня к душу и полутишине.
– Зачем это? Зачем тебе ножницы? Садо-мазо? Уммм, какой затейник! А, вон оно что!
Юбка прорвалась на одном из «колец». Так ножницами и отхватил шелк. Теперь мини.
Она еще что-то попыталась сказать, но я уже открыл дверь, шепнув: «Остальное рано!»
Рано!
Хотя завидующих глаз уже хватало.
*
Вторую встречу я тоже помню. Там же, у Поли. Мы еще принесли ликер Amaretto, но девушки отказались от этой вкусности: «Извините, ребят, мы сразу не сказали, зачем пригласили... Скорее всего, всю ночь провозимся... Ха-ха, о чем это мы? Да Кинчев приезжает. Организаторы попросили подписать билеты и афиши подготовить. Поможете?»
– Я принесла ему ужин! Эти овечки толпятся: «Костя, Костя, и мне автограф!» Он ко мне поворачивается: «Где подписать?» А я: «Нигде! Я тебе курицу пожарила!» Он меня выдернул из толпы... Ну и всё. Так я и ездила за ними весь тур.
И не покраснела Маша ни клеточкой, ни пятнышком, ни венкой.
Мы рисовали, и рисовали, и рисовали.
Помню, кофе было выпито столько, что под языком угнездилась горечь и в глазах сверкали звездочки. Зато к утру стопки билетов и «простыни» рекламы забрал «афганец», организатор концерта. Перед прощанием раскинул на ладони веером прямоугольнички с «ряд-место»: «Столько вам хватит за работу?» Хватило на всех.
*
Я не видел ее очень долго. Очень. Какая разница, почему расстались на год? Кому какая разница?
Разве что Алексе.
Она назначила Маше встречу у общего друга и так прямо и заявила: «Ты победила, он твой!»
Маша плевалась до свадьбы: «Что за игра в благородство? Что за игра в личную собственность? Дарит она! Ты же сам меня выбрал? Я твоя Black One?»
Алекс позвонила через неделю после развода: «Ты свободен? Рад? Я же говорила – просветлять черную душу бесполезно! Приедешь? Ко мне?» Как только появились связи в информационно-аналитических агентствах – приехал в Москву.
Впрочем, я опять забегаю вперед.
*
Я работал.
Газету печатали в четырехстах километрах от Ори.
И снег, и ветер, и звезд ночной полет...
Меня мое сердце в тревожную даль зовет...
Это для вас дорога – романтика. А для меня – скат с холма, где обязательно притормозить, здесь несколько десятков километров без лесопосадки по сторонам дороги – ее заметает напрочь, опять еле тащимся, а тут чистенько, можно поднажать. И всё это время, устав от болтовни с водителем, думать о своем новом тексте и прочтении его в Клубе Писателей Ори. Да, осознать ошибки стилистики можно только в гостинице Троицка или в уютной кабине грузовика. Дома? Дома Машу трясет: «Быть женой выпускающего страшнее, чем женой мента! Поезд дошел ли до Троицка? Есть ли где заночевать? Как долго будут печатать? Нет ли льда на трассе? Это ты думаешь о своих интересах, а я – жив ли ты вообще?»
Если мне не думать о Клубе, то чем тогда жить? Тобой?
Непроизносимая мотивировка.
*
– Так сможете? Найдете время? – редактор, сладко попыхивая сигаретой, выложил на стол дискету со стихами участников Клуба. Газету надо сваять, да, литературную, администрация Ори подарила Клубу компьютер и обещает обеспечить печать.
– Тогда мне придется тут ночевать или являться по выходным. Домой машинку взять нельзя?
– Это вы про машинку с монитором и мышкой? Напрасно вы так, на нем даже играть можно, в «Дюну», например. Возьмите, так и быть. Вы же на квартире Председателя Клуба живете? Его в том районе знают, не покусятся.
И я ваял.
Приходили гости. Шагов, опер, друг детства Алексы, ухитрившийся дружить и с ней, и с моей. Хотя... «Обе мои?» – мечталось... Приходила Катарина, внимательно следила за творящимся на мониторе великолепием вручную создаваемых объемных шрифтов. Следила, но не переставала хвалиться новым «папиком», встряхивая русой роскошью. Приходил мой свидетель, заглядывал через плечо, подсказывал фразу пояснее для анонса следующей подборки стихов.
Приходили и приносили портвейн.
На портвейн прилетали Машины друзья-студенты, жаловались на преподов, а после предельной дозы хлопали меня по плечу: «Ты это... Не обижай Машу! Что ты весь в работе? Думаешь, она за работягу замуж выходила? Нееет! За творца! За будущую рок-звезду! А ты до чего докатился? До работы по выходным?»
Катарина разгоняла «пьянчужек Божьей милостью», расспрашивала в деталях, сколько стоит техника, сколько едем и сколько платят водителю, как долго я пропадаю в Троицке и контролирую ли и вправду качество печати... Зачем? «Я надеюсь, скоро получится открыть здесь филиал “Комми”». С ее-то способностями да не открыть?
Тем более, что работа над газетой «Странные люди» практически завершена.
*
Днем аврала был вторник. С девяти утра начинались блуждания по коридорам журналистов, нашептывающих про себя никак не желавшие рождаться тексты, беготня заместителей ответственного секретаря, утверждавших у редактора макеты полос – макеты, которые я безжалостно перекраивал на свой вкус. За то и ценили.
В выходных данных номера всегда указывали «Подписано в печать 20-00». В 23-00, бывало, еще сидели за монитором со старшим корректором. В 23-30 делал конечную распечатку и бегом на вокзал, поезд проездом из столицы до Троицка – на сталепрокатный комбинат, пивзавод и колбасную фабрику ехали сотни «толкачей», «пробивавших» договора.
Сегодня я поцеловал Машу на прощание: «Детей не бить, стариков не обижать, в “Дюну” больше пары часов не играть!» – «Я только к Негативу на концерт схожу в девять вечера?» – «Не надо бы, присмотри за компом, что-то я тревожусь» – «Ну ладно... Договорились!»
В десять раздался звонок: «Вы хозяин компьютера? Увели его у вас, увели! Приезжайте поскорее, жена ваша в истерике, с ней сложно объясняться».
Как увели? Да так! Хлипкую дверь поддели ломиком, вырвав язычок замка. Больше ничего не взяли. Кроме сумки из шкафа – очевидно, чтобы впихнуть системный блок.
«Знаешь, что странно? – почесал щетину Шагов. – Соседи говорят: позвонили в дверь и спросили Машу. Ну они и сказали – Маша рядом живет, но сейчас ее нет».
«Кто-то знал, где что в квартире. Всё аккуратно, без следов».
Маша, как вы понимаете, все-таки ушла на концерт.
– Знаешь, дорогая, твое нахлебничество и своеволие у меня вот здесь уже! – резанул я ладонью горло.
Ее рыдания останавливать не стал.
____________
1 Композиция группы Type O Negative
2 I love to hate you – группа Erasure
3 Популярная модель электрогитары
4 Группа The Cure, альбом 87-го года «Kiss Me Kiss Me Kiss Me»
*
Первый номер литературной газеты я восстановил за две ночи, тем более, что, послав жену домой к родителям, сам обретался в редакции. В администрации же сказали: «Не сумели сберечь подаренное имущество? Так зачем вас дальше финансировать?» Я сидел в кабинете редактора, втянув голову в плечи, а он, налив крепчайшего кофе в миниатюрную чашечку, что-то обдумывал и вдруг:
– Если без лишних слов... Вот вам урок – никогда не берите с работы домой ничего ценного! Вам три дня отдыха, стресс снять и в прокуратуре показания дать, а потом прошу, выходите как обычно! Куда мы без вас!
Маша что-то лепетала о том, как ей было плохо, кто это может быть, кто вор такой аккуратный, какие-то кошмары ей снились... Так и уехала в Израиль, к недавно репатриированной Полине.
Спасибо за Дорз! Спасибо за Фридриха Вильгельма! Больше благодарить не за что.
Катарина после новости о разводе пожала руку: «Молодец! Запоздало, но решился! Ты не врач, не пытайся лечить больных! Жена для любви, а не для спасения ее души! Так что? Поможешь мне с “Комми”?»
В столицу ехали вдвоем – она с региональным спецвыпуском к своему «спонсору», я к Алекс. Только ли к ней? Распечатки-портфолио руки не оттянули.
*
Старший редактор информагентства «Быль» Виктор Андреевич вызвонил: «Выручай! Хорошая знакомая попросила визитки ей сделать покреативнее. Зовут Маша. Спортсменка. Теннис. Нет, пока неизвестная. Фамилия тебе ничего не скажет. Ну, допустим, Царапова? Говорю же – не скажет. Сделай, пожалуйста, как ты умеешь!»
И был день, и поиски в Интернете фоток Маши и ее нарядов – любимые цвета, излюбленные линии, найдено! И был вечер, и поиски уникальных шрифтов, и поездка по центральным веткам метро в поисках дисков со спортивными клипартами в подземных киосках. И была ночь, а Алекс? А что Алекс? «Послушай, где ты был раньше? У меня все-таки муж теперь, я несвободна!» И было утро, и Виктор Андреевич тряс руку: «Ну, удружил! Она сказала – будут проблемы такие, что секьюрити понадобятся – визитка есть, зацарапаем, хо-хо, смеялась долго, если что – своих пришлет, ты понял? Как тебе плата? Сколько твоих месячных заработков?»
Как говорила мама Галя, покупая с пенсии вкусняшку: «Не такие уж мы и бедные!»
Кое-что все-таки с московской зарплаты я ухитрялся купить, несмотря на постоянное пополнение копилки – мечта учиться на психолога была вполне осуществима. Плоский Ericsson – кургузая антенна выпирает из корпуса. Долго носил в руках, привыкая к едва заметной тяжести – и вдруг подарил Алексе, заметив ее восхищенный взгляд на чудо электроники. Так что опять звонок с прошитой под «Билайн» Моторолы:
– Катя? Приезжай ко мне, повышение отметим! Даааа, после Нового Года конец внезапным вызовам!
Вот и ты! К черту метро? Такси онли? Впрочем, да, в таком наряде в толпу... Нет уж!
– Ну что ты всё «Катя» да «Катя»! Просто не люблю я свое имя. Катарина. Ну что это, о чем? Катрина так Катрина. Кат. Кэт. Трина. Вот так приятно!
Меня уже покачивает, но во второй полуторке джин-тоника до дна еще пить и пить. Что-то зреет в душе, что-то готово лопнуть внезапными вопросами – сегодня ты будешь пить со мной, пока не разговоришься насовсем.
– Представляешь, твоя-то спрашивает: «А кто у тебя по телефону все время отвечает? Новый?» Не узнаёт тебя, богатым будешь!
Никогда не думал. Богатым и женатым – быть ли?
Еще джина? Еще капельку? Созрела!
– Кэт. Скажи мне, Кэт! Скажи мне, что ты ни при чем!
– Что такое? Не понимаю, про что ты.
– Компьютер. Тот проклятый компьютер с газетой. Это ведь Шагов его вынес? И замки взломал, и все протер, будто профессионал действовал, без отпечатков, и своих же ментов вызвал, он?
– Что ты такое говоришь? Ты что? Перепил?
– А ты и продала его кому-то из братвы в офис. Почти халява! Денег столько, чтобы Маше хватило на пару ампул кетамина для Полиных израильтян, так ведь?
– Всё? Ты всех нас сдашь? – протрезвела. Бесповоротно? Волны дурмана отхлынули и вдруг обратно – прилив, перелив, затопление! – Неужели ты всех нас сдашь, лишь бы перед своими поэтами выслужиться?
Я не служу никому.
Идем спать. Хватит играть в честняшку.
Спать, спать, всё!
Пока не разбудит тоска – был и остался один.
Один.
Хватит!
Послесловие
– Да, прочитала. Каталог Маш? Круговорот Маш в природе?
Не надо сарказма, прошу!
Маши Number One.
Не было бы их – не встретился бы с тобой в игре и не нашли бы общего языка после первого же рейда по территориям монстров.
Цараповой ведь тогда всё-таки позвонил, помучавшись выбором: «Требовать ли возмездия?» И...
Кэт, зеленая от злости, шипя и фырча, уговаривала своих братков спонсировать Клуб Писателей Ори покупкой аэмдэшек1 – очень ей понравилась, якобы, имиджевая реклама процессоров и видеокарт с драйвером Catalyst2.
Лучше поздно, чем никогда. А сейчас...
«Здравствуй, солнышко!
Как погода? Не морозит тебя?
Отлично!
Будем жить!»
15-16 ноября 2016 года
_______________________
1 Компьютеры на базе процессоров AMD
2 Видеокарты ATI Radeon, брэнд сейчас принадлежит AMD