Послевоенная зима завьюжила местным суровым снегом. Срывая с шеи тонкий шарф, она хохотала мне в лицо до потери пульса. Пунцовые щеки кололись, губы боюсь разжать, вдруг оторвутся от лица. И словно черт меня дернул идти через задние дворы, где с левой стороны одинокого поля несется снежная метельная собака. Тороплюсь домой, ужасно холодно.
В преддверии праздника 8-го Марта творческим объединением "Русское эхо" (г. Самара) при финансовой помощи Российского фонда мира вышла книга избранных стихотворений известной российской поэтессы Дианы Кан, ознакомиться с которой можно, пройдя по ССЫЛКЕ.
Предисловие к изданию написал руководитель секции критики Союза писателей России Вячеслав Лютый. Ниже мы его приводим.
ГЛАЗЫНЬКИ САМУРАЙСКИЕ
В современной русской поэзии минувшие полтора десятка лет отчётливо связаны с именем Дианы Кан. Лирика и гражданские стихи, миф и жёсткая инвектива – все эти формы органичны для художественного дарования поэтессы. Её интонации меняются от проникновенно мягких до саркастических, а лирический сюжет вполне может включать в свои пределы надмирное созерцание и геополитику.
Способность к строгой поэтической речи парадоксально соединена у Дианы Кан с чувством воли, берущим начало в русском фольклоре. Её слово порой отличается волшебной детскостью: так ребёнок переливает смыслы из одного звучания в другое, соединяет несоединимое, чувствует себя хозяином произносимых имён и определений.
В поэзии Кан есть широта охвата русской жизни, поразительный спектр сюжетов, множество характеров людей, которые однажды встретились автору, попали в стихи и остались в них образами – художественно ясными и живыми. Жизнелюбие, твёрдость характера её лирической героини удивительны на фоне того плача о «погибели русской земли», что длится до сих пор в отечественной поэзии с начала 90-х годов.
Историзм – скрытая черта многих произведений Дианы Кан. Время от времени он проявляется в видимых формах, как, например, в стихах о Табынской иконе Божьей Матери или о волжских атаманах. Но прежде всего – пронизывает все без исключения поэтические размышления автора о судьбах России. Так сложилось, что поэтесса с азиатским разрезом глаз впитала в свою душу огромное сюжетное и интонационное богатство русской жизни. Универсальность её взгляда на происходящее вокруг, при очень личном оттенке речи, как правило, оценивается позже – когда стихи звучат в памяти, когда реальность машинально называется по её строке, когда другой человек плавно вписывается в её характеристику, которая, оказывается, вмещает в себя очень многих.
При очевидной склонности к лирике у Дианы Кан очень заметно глубокое дыхание, которое мы привыкли находить в эпических произведениях. Двадцатый век, разбивший множество судеб, склонил русскую поэзию к фрагментарности, «осколочности» поэтического высказывания. В полной мере, возможно, только Юрий Кузнецов в своих поэмах о Христе дал современной русской литературе парадоксальный образец эпического жанра. Но у него уже сама авторская речь была умягчена лирикой, и это драгоценное соединение большого с малым есть замечательное достижение поэта.
У Дианы Кан нет больших поэм, она не стремится воплотить какую-либо важную тему в пространной литературной форме. Однако свод её стихотворений о родине, кажется, выдохнула грудь самой русской земли: столь велики пространство и время, что укрыты словами поэтессы, будто невесомой и прозрачной тканью, под которой видны горы и бездны, одиночество и единство, покой и стремительное движение.
Её отношения с Богом в очень малой степени выплёскивается в стихи, в которых нет громких «православных» деклараций. Но есть тихое упование на милосердие и смирение, в которых небо соединяется с землёй. Не однажды поэтесса упоминала русское родовое начало, для неё это важнейшая опора отечественной культуры. Соединяя чувство рода с интуитивным переживанием правды, которое на Руси в последнее тысячелетие связано со Спасителем, она являет собой пример русского человека в единстве его противоречий и жажды справедливости.
Невозможно заранее представить, какая тема в самых общих чертах явит себя в стихотворениях Дианы Кан. Непредсказуемость, столь важное качество для поэта, в её случае оказывается органической чертой творчества. Все книги Кан, от первых небольших сборников до последних по времени объёмных изданий, сохраняют главные линии её поэзии. Однако любая новая вещь почти всегда у неё читается как первая в тематическом ряду. Между тем существует ещё одно измерение этого имени. Не перечислить молодых поэтов, которым Диана Кан так или иначе помогла обрести себя. В эпоху, когда нарушены взаимные творческие связи, Союз писателей России ослаблен целым рядом организационных проблем, она стала своеобразным центром, в котором объединяются самые разные дарования, налаживаются журнальные связи. Постепенно – месяц за месяцем, год за годом – создаётся поле горизонтального взаимодействия творческих сил русских поэтов и прозаиков. И сегодня уже многие известные литераторы могут сказать о ней с сердечной теплотой: «Наша Диана!»
Принято считать, что у неё трудный характер и вспыльчивый нрав. Очень часто такая характеристика, кажется, отодвигает в сторону её поэзию. Однако способность к состраданию и отходчивая душа удивительным образом перекликаются со строками Дианы
Кан, подтверждают их человечески, личностно. И делают её стихи достоверными, незримо совмещая литературу с жизнью – как бы далеко друг от друга они не отстояли в наше горькое для правды и таланта время.
Вячеслав Лютый, руководитель секции критики Союза писателей России
В новом номере всероссийского электронного литературного журнала ЛИТЕРРА опубликован материал члена Союза писателей России, поэтессы Дианы Кан о поэтическом сборнике поэта Бориса Селезнёва «Лучший день».
Исконно, ещё с тех времён, когда Русь приняла христианство от Византии, русские люди к Апокалипсису относились осторожно, не сказать настороженно. Периодически в обществе, во времена социальной регрессии, эти настроения усиливались.
Во время социальной и экономической стабильности, сходили на нет. Но никогда не исчезали совсем, скорее впадали в некий летаргический сон… В глубине души у каждого русского человека, даже если он считает себя атеистом, есть некое неотменяемое генетическое чувство Абсолюта, к которому стремится душа. И некое глубинное понимание того, что строгость наказания за содеянное – есть лишь одно из проявлений божественной любви. «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю», – говорится в Откровении Иоанна Богослова. А стало быть Светлым по праву можно назвать не только праздник-Воскресение, но и наказание, исходящее Свыше. Вспомним, что СВЕТ – одно из имён Христа-Логоса!
Тема Апокалипсиса прочно вошла в русскую культуру, которая отчасти была заворожена картинами небесного воздаяния за земное несовершенство. Но стоит ли воспринимать Апокалипсис лишь как безжалостный приговор человечеству?
В Откровении Иоанна Богослова, помимо печальных и трагических моментов неизбежности наказания, много света и святости. Так, в частности, считают некоторые уважаемые доктора богословия (тот же Антон Небольсин). Вот об этом светлом Апокалипсисе вспоминаешь, читая книгу стихотворений замечательного поэта из богатой духом Нижегородчины Бориса Селезнёва. Книгу, которую ты держишь в руках, дорогой читатель!
«Мне честь Отчизны дорога! //Но кто из церкви гонит люд //На Пасху – Вырастут рога //У тех отъявленных иуд! //И ни единый не уйдёт //От гнева Божьего! Гляди! //Заря кровавая встаёт //Пожаром страшным впереди!..»
Невольно просится вопрос – почему же Апокалипсис в стихотворениях поэта предстаёт пронизанным светом наказания любящего нас несмотря на грехи наши Господа? Видимо, одна из причин тому –утрата воспоминаний о русском рае, которые не просто, будучи словесно оформленными, рассыпаны на страницах этой книги, но как бы питают и делают светоносным междустрочное пространство стихов. Ощущение неизбежности грядущей трагедии и в то же время радость бытия парадоксально переплетены в этой книге. Это –парадоксальность жизни, несовместимая с дидактической заданностью, коей порой страдают «учительствующие» поэты, претендующие на право изречения истины в последней инстанции и забывающие, что истина порой является людям в обличье ереси.
Сидела птица на руке, //Свистела пуля у виска. //Купались девки в молоке – //Была молочною река. //И берег был из киселя – //Тот, за который бы убил! //И берегла меня земля, //Земля, которой не грубил. //Река, земля и девки те… //Какая их снесла беда? //Кто жил в подобной красоте – //Не отречётся никогда!..»
Молочные реки и кисельные берега древней Руси питают творчество Бориса Селезнёва той неискоренимой в принципе надеждой, которая даётся не всем, но лишь душам, как сказал бы психолог, от природы правильно поставленным: Мой октябрь – не весна, //Он, как поезд лесом прёт! //Только сунься из окна – //Ветром голову сорвёт! //Лишь внутри покой царит, //Люди спят, иль водку пьют. //Им никто не говорит // Чем грозит такой уют. //Ведь в стране ветра свистят //Да пожары там и тут. //Листья пламенем горят, //Их спасать – напрасный труд. //Всё сгорит – не надо дров, //Станет жарко на Руси…//Ждём мы снега на Покров, //Богородица, спаси!!!
Ангел, неизбежный вестник Апокалипсиса... Он не всегда приходит свыше, ведь он живёт в душе каждого из нас, и готов всегда говорить с нами… Вопрос, находим ли мы время и желание до поры услышать его? А между тем услышать бы надо, ведь он хочет поговорить с нами о нашем, о русском – прошлом, настоящем и будущем…
«А за окном белым-бело… //Слезу нечаянно сотру. //Мне среди русских жить светло, //Сказал мне Ангел поутру. //Такой простой невинный край – //Он всем по сердцу и уму! //Нам среди русских просто рай – //Народы вторили ему. //Мы будем тут хоть триста лет //Детей лелеять и внучат… //И никому тут дела нет, // Что только русские молчат, //Что за окном белым-бело, //И слёзы мёрзнут на стекле… //И мне, конечно повезло, //Что буду спать в родной земле, //Что здесь моя остынет кровь, //Пока ещё Россия спит, //Что рано-рано на Покров //За мною Ангел прилетит…»
Светоносный Апокалипсис в стихах Бориса Селезнёва обладает художественной сверхзадачей высветить в душе каждого из нас то, ради чего, собственно, мы и были призваны в этот мир, созданный Творцом для нас с любовью и во имя любви. Любовная лирика Бориса Селезнёва – это особая большая тема, которой я бы не хотела касаться вскользь, потому что она заслуживает отдельного осмысления и исследования. Тем не менее фундамент, на котором стоит поэтическое творчество автора этой книги, несомненно, это фундамент любви и вечного поиска любви в окружающей нас непростой действительности. Даже рассвет может не состояться, если в мире иссякнет любовь к ближнему. Мир наш стоит не только на немногих праведниках и подвижниках Веры, но и на тех, кто наделён талантом любить и побеждать любовью смерть: Что ж ты закусил губу, //Чуть не в рёв… Мужик, держись! //…Вот она лежит в гробу. //Помнишь, как любила жизнь?.. //Я и сам реветь готов – //Люди плач поставят в грех. //В окружении цветов //Здесь она живее всех. //И прекрасна, и легка //(Нас любила, дурачков),// Улыбается слегка //И глядит из облаков. //Вот несут её в гробу. //Громыхнул салют вдали. //Что ей подарить смогу? //Только горсть родной земли…»
Что ж, горсть родной земли – разве это мало? Когда в старину русичи, уходя в дальние странствия или идя на бой, брали с собой главный оберег – землю предков, завёрнутую в шёлковый платок. И эта неразрывная связь с землёй, политой кровью и потом предков, помогала нам побеждать и защищать свою любовь и веру несмотря ни на что.
«В стране буржуев и бандитов, //Блаженных, нищих и калек //Любовь сказала мне: – Иди ты, //Ненужный, лишний человек! //Иди, замкнись в свои стихии, //На жизнь-злодейку не гляди… //И вот сижу, пишу стихи я //О том, что будет впереди. //А впереди – одна разруха, //Рассветы русские в крови. //К чему мне тут «обитель духа» //Без Родины и без любви?! //Сидеть в затворе мне не слаще, //Чем чашу горькую испить – //И ухожу я в мир горящий, //Чтоб нашу веру защитить.
Конечно, веру способен защитить только способный любить – ближнего, Родину, Бога, Слово… Ведь «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…» И разве пресловутая цифровизация нашей жизни, перевод всего и вся на цифру, не есть отход от Бога, Слова и, как следствие, небесной любви? Если у Бога во главе творения стоит Слово, то нетрудно догадаться, кто стоит за антагонисткой Слова – Цифрой, которая в наше апокалиптическое время всячески пытается не просто подменить слово, но вытеснить его! Отход современной цивилизации от Слова, подмена Божественной сущности Христа-Логоса-Слова цифрой – одна из самых вопиющих примет Апокалипсиса… И кто знает, быть может, даже не борьба с цифрой (ведь борьба всегда косвенно подтверждает значимость того, с чем борется), а именно это вот равнодушное «МИМО ЗЛЫХ ЦИФРОВЫХ СИСТЕМ», о котором пишет поэт, и есть самое эффективное противодействие Апокалипсису? А перед возможным грядущим крушением мира все равны, ибо несть перед Богом и перед Его наказанием «ни эллина, ни иудея…» Впрочем, и всемирная отзывчивость русской души, подмеченная ещё Достоевским, тоже никуда не делась.
Не бросайся в истерику – //Не ходи по ножу! //Я боюсь за Америку, //За китайцев дрожу! //Я боюсь за Австралию //И за чукчей боюсь, //Но скажу, чтобы знали вы: //Не боюсь лишь за Русь!! //Эти ж, как ни стараются, //А провалятся вновь. //Во всём мире останутся //Только Русь да Любовь!!
Тем не менее Христос-Логос, не будем забывать, принес нам не только мир, но и – меч, дабы защитить Россию, страну, где в силу её огромной территориальности богослужения идут круглосуточно. Не успевает закончиться церковная служба во Владивостоке, как тут же, в силу часовых поясов, начинается в Калининграде. А потому защита России – почётная, и я бы даже сказала – божественная наша прерогатива. А за неимением меча всегда под рукой куда более обиходная русская дубина:
«Не гляди на вещи косо, //Брось глазёнками стрелять! //Скоро здесь америкосы //Будут плавать и гулять! //Подойдёт лощёный, гладкий, //То-ли гей, а то-ли гой. //Спросит: «Детка, всё в порядке?» //И подружится с тобой. //Вот картина, так картина! //Заберёт, кого любил! //... Где лежит моя дубина, //Я пока что не забыл!».
Не единожды пуганый Апокалипсисом, как неким тёмным явлением, читатель в ходе чтения этой книги откроет совсем другую сторону этого явления. И не раз поблагодарит её автора – замечательного поэта Бориса Селезнёва за то, что он силой своего вдохновенного таланта и веры в особое предназначение России, сумел открыть нам тот Свет, который побеждает мрак и помогает обрести мудрость, без которой невозможно сохранить надежду, веру и любовь.
ИСТОЧНИК: https://literra.online/publications/authors/vladimir-sereda/svetlyy-apokalipsis
Посвящается Марату Искандерову,
врачу-психотерапевту и другу,
и, как ни странно,
Арнгхильд Лаувенг,
автору пронзительно откровенной повести
«Завтра я всегда бывала львом»
Любые совпадения с реальными лицами случайны и ненамеренны.
Пусть твоим счастьем станет: всегда быть первой и никогда – второй!
Фридрих Ницше
Молодости 90-х посвящаю
– Кто звонил? – это я, спросонок, да, тревожусь потому, что Галина Ивановна так и замерла с трубкой у левого уха.
– Маша.
– Которая?
– А ты всех помнишь?
– Да, у меня их собьешься считать...
Восемь с лишним лет назад, 24 ноября 2011 года, не стало писателя – прозаика, поэта и публициста – Леонида Ивановича Бородина. Для нас, оренбургских литераторов, это была и большая личная утрата старшего собрата и друга, поскольку с самого начала 90-ых он не меньше шести раз приезжал к нам по разным рабочим поводам, на Дни русской духовности и культуры, на другие литературные мероприятия, а то и просто с дружеским гостеванием.
ДО ГОВОРА
С горбатым и говорить надо по-горбатому
Ф. Ницше
Как я писал в своих «философских заметках», нам нужна Общность. Подробнее? Пожалуйста.
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ АНДРЕЯ ЮРЬЕВА
Поскольку меня интересуют идеи и концепты в первую очередь, то во вторую очередь меня интересует язык. И вот здесь как раз мы подходим к культуре, потому что я воспринимаю культуру как языковое поле.
Александр Дугин
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАПИСКИ АНДРЕЯ ЮРЬЕВА
...И они спрашивают: «А в чем, собственно, ценность вашей Идеи о воле к Преображению как движущей силе психики? Стремление преобразиться – наряду с волей к власти и волей к любви – изначально? Докажете, что оно необходимо современному человеку?».
Святой и демон: отражение темы человека искусства в пьесах Антона Горынина «Звонок» (2016) и «Мизантроп и Мизантропка» (2018).
МЫ ТАК ДОЛГО ЖДАЛИ, ЧТО ОДИН ИЗ НАС ПРЕДАСТ ВТОРОГО, ЧТО УСПЕЛИ ОБ ЭТОМ ПОЗАБЫТЬ
Летние каникулы – скукотища. Я сбежала из дома на целый день, бродила по самым грязным закоулкам города и думала, что смелая. Пока не увидела его. Моментально вцепился в меня взглядом, как цыган или безумный. Я пыталась не смотреть, но тогда казалось, что в следующую секунду он нависнет надо мной, хоть нас и разделял забор. Поэтому я глядела, как мне думалось, безразлично: я зеркало, не замечай меня, вернись к своим делам...
FILMSTORY
– Глазовы, подъем!
– Вить, поднимайся, засоня, хорош дрыхнуть! – по комнатам уже топочут все собравшиеся на рыбалку, дед с тремя зятьями, на трех машинах, а вы думали! Отец, Андрей, встряхнул Витьку за плечо, что ж, придется выбираться из уютной теплыни постели в прохладу утра…
НЕ ПОСЛЕДНЯЯ ПЬЕСА
Действующие лица:
Мальчик – 14 лет.
Девочка – 14 лет.
Дед – 67 лет.
Внучка – 23 года.
Ник – 28 лет.
Макс – 28 лет.
Arrivo80 – 38 лет, мужчина.
Официантка
Пограничник