***

Максим открывает нам свою книгу «Мой брат апрель» настоящим мужским приветствием, представляя свой характер и стремления:

Я рос простым мальчишкою,
Живя, как скажет Бог.
                ....
Что жизнь? Бои без правил,
И я не жду чудес.
Иллюзии оставил
И воином воскрес.

Столкновение с холодным и равнодушным миром молодой поэт переживает воинственно, словно проходя древний обряд посвящения, но он поэт, поэт, и этим сказано многое, вслед за суровостью пробивается молодая мечтательность:

Весна красна, умелица,
Зовёт своих подруг.

Цветочный аромат пьянит,
Играет птичья трель.

И неопределенность желаний прорывается жаждой любви, молодым и страстным порывом:

Опьянённый мечтами,
Напишу тебе сотни стихов.
Я читать их ночами
Для тебя, незнакомка, готов.

Словно задыхаясь от счастья молодости и жизни, Максим вспоминает о том, что нечто может прекратить эту радость в единый миг, ведь современный мир становится непредсказуем и опасен:

Дед не дожил до Девятого Мая.
Дед не увидел Победный Парад,
Как русский воин с презреньем швыряет
Наземь кровавый фашистский штандарт...

И это кипение юной крови весьма мудро осознается:

Опять я рвусь
В безумный бой,
Я бьюсь, борюсь
С самим собой!

Потому что главный наш враг всегда в нас самих.
Так складывается история Руси, что в бой уходят чаще всего не «старики», а молодые, не успевшие пожить и призванные Родиной во спасение. И молодой автор готов встать на защиту:

На груди – боевой автомат.
Рядом друг, что согреет беседой.
Я иду на багровый закат,
Весь пропахший войной и победой.

Патриотизм, презираемый многими из нынешнего поколения как мнимое желание угодить стоящему у власти старшему поколению, Максимом переживается иначе, по-настоящему, как вневременное стояние за честь Родины, как матери, но и как подруги, готовой составить счастье жизни:

Королева-гроза отсияла, родная,
Удалилась со свитой ветров...
Мне осталась прощальная сказка степная,
Что понятна любому без слов.

Радует, что молодой автор выходит на путь героического самопреодоления, в первую очередь, ради обретения свободы и любви, без нытья и ковыряния в первых ранах, чем так часто страдают начинающие путь творчества «художники».

***

Александр Камчатный в книге «Тоскуя по небесным безднам» более лиричен.

Прилетает сон, как птица,
Смежу веки, миг и – вот:
Распрекрасная царица
В мире сказочном живёт.

С одной стороны, веет чем-то пушкинским, классическим, с другой – опасно затягивающим в мир грез и автор спешит вырваться в явь:

Нет разлада никакого,
Нет войны и власти нет.
И хочу попасть я снова
В этот край, прелестный мне.

Там остался бы навечно,
Но, признаться, не могу!
Хоть красиво и беспечно,
Но у вас я пропаду...

Однако в ней неуютно и опасно:

Как в городе всё изменилось!
И как же душа нелегка.
Откуда взялась ты на милость,
Тягучая злая тоска?

Пугают нас будущим адом.
Но что-то не страшно ничуть!
Ведь ад – он не где-то, а рядом,
Лишь стоит в окошко взглянуть.

И выходом из этой адовости становится избавление от одиночества, чувственно-томное:

Небо, небо тёмное,
Душу прорезает,
И луна покорная
Сердце забирает.

И лиричность души поэта разворачивается, играет разными красками:

Я полюбил в тебе мечту,
Всё остальное так, неважно.
Тебе стихи свои прочту,
А ты не улыбнёшься даже.

Нависла надо мной луна
И сверху надо мной смеётся:
«Пойми, поэт, что тишина
Спокойно спит на дне колодца».

Или:
Я любуюсь на твой силуэт,
Сделав вид, что я здесь на прогулке –
Одинокий влюблённый поэт
Под окошком твоим в переулке.

Философ Алексей Лосев, рассуждая о музыке, как самом прекрасном в нашем мире, говорил, что она – чистое томление, не движение и не остановка, томление, готовность прорваться в поток энергии. Мелодика стиха у Максима прорвалась в воинственность, готовность к битвам за явь, у Александра – в готовность наслаждаться жизнью и парить над нею, прорвавшись в мир мечты:

Пусть каждый мнит, что в мире этом лётчик,
И жизнь, как голубое небо широка,
Но я надеюсь, вы со мной пойдёте,
И мы взлетим туда, где облака!

Это ни хорошо, ни плохо. Основной инстинкт, ведущий нас сквозь жизнь, триединая Воля, воля к власти, она же воля к любви, она же воля к преображению, у Максима проявляет себя более властно, жаждой освоения новых пространств бытия, у Александра – большей любовью к прекрасным сторонам существования. Главное – чтобы эти душевные потоки привели к изменению, росту, становлению молодых поэтов настоящими Личностями, и, может быть – настоящими Героями Нашего Времени.