Добраться из Оренбурга в непризнанную пока республику можно только через Ростов-на-Дону, поездом или самолётом. Далее, через границу, ещё около двухсот километров – рейсовым автобусом, на такси, или частным транспортом.
Нам повезло – на железнодорожном вокзале Ростова нас встретил водитель, специально отряжённый минкультом ДНР. Судя по всему, на пограничных постах он примелькался, так что его рекомендации подействовали на контролёров самым благоприятным образом. Нас практически не досматривали, обратив лишь внимание на огромную сумку в багажнике, набитую книгами оренбургских авторов. Однако, выслушав разъяснения, что всё это предназначено для библиотек Донецкой Народной Республики, пропустили без проволочек.
То, что мы въезжаем на осаждённую территорию, где ведутся боевые действия, почувствовалось сразу, ещё на пограничном и таможенном постах. Щеголеватых, подтянутых, сияющих звёздами на погонах российских пограничников после пересечения неширокой полоски нейтральной земли со стороны ДНР сменили суровые бойцы в мешковатом камуфляже, как мне показалось, настроенные к въезжающим довольно настороженно. Однако и здесь сообщение о том, что перед ними писатели, подействовало самым благоприятным образом. Тем не менее, процедура пересечения границы заняла в общей сложности около двух часов. За это время стемнело.
Водитель, мужчина среднего возраста по имени Андрей, явно торопился.
На территории Донецкой народной республики, объяснил он, действует комендантский час, который длится с одиннадцати часов вечера до пяти утра. И если не поспеть до его начала с устройством в гостиницу, то есть риск оказаться задержанным до утра – для последующего выяснения личностей.
Вообще, контраст с российской стороной после пересечения границы разителен. Если трассы под Ростовом сияют, как новогодняя ёлка, разноцветными огнями, забиты автомашинами, то здесь мы около трёх часов ехали по тёмному, лишённому привычной для нас дорожной разметки шоссе. Ни одной встречной машины, ни одного огонька селений за обочиной.
– На той стороне, – водитель мотнул головой куда-то влево, во тьму, – проходит линия соприкосновения. Передний край. Оттуда «укры» периодически обстреливают из гаубиц и миномётов наши населённые пункты...
А потом вздохнул ностальгически:
– Эх, до войны многие из нас думали, что счастье – это престижная, хорошо оплачиваемая работа, трёхэтажный коттедж, автомобиль – дорогущая иномарка. А теперь мы понимаем, что счастье – это, прежде всего, мирное небо над головой...
Пару раз нас останавливали на укреплённых бетонными плитами блокпостах. Перед ними следовало заглушить двигатель, погасить фары, и оставаться в машине, пока невидимые в ночи патрульные освещают фонариками пассажиров, и дотошно допытываются – кто, куда и зачем.
Мера эта, понятное дело, вынужденная – то и дело с сопредельной стороны просачиваются диверсанты.
В Донецк мы въехали вовремя. Было восемь вечера, пятница. И опять поразила пустынность улиц, редкие автомобили, хотя в любом российском городе канун выходных дней – пик народных гуляний.
Впрочем, утром Донецк преобразился, и уже не напоминал осаждённый прифронтовой город.
После ночного дождичка выглянуло солнце, засверкали обновленно на удивление чистые улицы, витрины магазинов, стёкла окон в монументальных зданиях «сталинской» постройки. В городе правила бал золотая осень.
Не в пример нашему Оренбургу, Донецк, расположенный тоже в степной зоне (помните песню «Вышел в степь донецкую парень молодой...»?), – зелёный город. Раскидистые кроны огромных, выше крыш пятиэтажек тополей, клёнов, берёз, дубов и каштанов здесь почему-то никто не опиливает. Деревья-исполины повсюду – на центральных улицах и во дворах, а уж скверы и парки, кажется, тянутся нескончаемой чередой, переходя из одного в другой, через весь город.
А ещё Донецк щедро усажен цветами, особенно розами. Они, чуть тронутые первыми морозцами, несгибаемо тянули нежные бутоны навстречу скудному осеннему солнышку – как символ непокорённого, преисполненного надежд и неуёмной жажды жизни, города...
Войны, осады в Донецке сейчас не чувствуется. На улицах я не видел вооружённых людей. Снаряды сюда в последнее время не долетают, хотя мы проезжали мимо иссечённой осколками троллейбусной остановки.
Ходит общественный транспорт, зато «частников» мало. Автомобильный поток негуст. Наверное, таким он был в Оренбурге в 60-е годы.
Нехватки продуктов в магазинах тоже не ощущается. Ассортимент примерно тот же, что и в наших «сетевых» супермаркетах. В ходу только российские рубли. Цены – практически те же. Лишь хлеб, водка да табак дешевле значительно. Однако местным жителям не до пиршества. Уровень зарплат здесь гораздо ниже наших – шесть, семь тысяч рублей. Реже – десять-пятнадцать. Зарплата в двадцать тысяч рублей в Донецке считается очень хорошей. Особенно нелегко пожилым. Пенсия в ДНР усреднённая, и составляет около 2500 рублей. Впрочем, это и не пенсия, а некое пособие, на которое удалось наскрести деньги властям непризнанной республики для ветеранов труда. Дело в том, что, вопреки всем международным договорённостям, Украина отказывается выплачивать пенсии гражданам на территории ДНР. Получить их можно, только если приехать лично на территорию, подконтрольную «нэзалежной». А это сопряжено с такими сложностями, унижениями и даже риском быть объявленным украинскими властями диверсантом или шпионом, что большинство пожилых дончан отказываются от таких поездок.
Цены на недвижимость с началом боёв упали в два-три раза. Теперь «трёшку» улучшенной планировки в престижном районе Донецка можно купить примерно за 800-900 тысяч рублей.
Если «до войны», как говорят дончане, в городе насчитывалось за миллион жителей, то теперь осталось около восьмиста. Однако дома не пустуют. Рынок жилья поддерживает «внутренняя миграция» – когда жители прифронтовых, часто обстреливаемых городов и сёл перебираются на жительство в Донецк, где обстановка спокойнее. Да и приток тех, кто решил поддержать республику в трудную годину, существенный.
Правда, как из осторожных вопросов выведал я, авантюристам, искателям приключений здесь делать нечего. Преступность благодаря строгим мерам контроля, комендантскому часу упала почти до нуля. В «вольных стрелках» нужды не испытывают. Сформирована армия, в которой поддерживается уставная дисциплина. Пополнение её рядов идёт на данном этапе официально, через военкоматы. А нужда в бойцах если и есть, то отнюдь не в пылких, необстрелянных юношах, а в военных специалистах высокого класса, желательно прошедших «горячие точки».
Вообще, огромный город внешне ничем не напоминает осаждённую крепость, живёт вполне мирной жизнью. Люди ходят в кино и театр, посещают кафе и рестораны, другие увеселительные заведения. Работают многие предприятия, шахтёры добывают «на-гора» высококачественный донбасский уголь.
Здесь, в столице непризнанной республики заезжему, стороннему человеку о войне напоминают разве что сводки новостей местных телеканалов, подробно рассказывающих о всё новых обстрелах, провокациях по линии разграничения с украинской стороной, да портреты героев сопротивления на бильбордах вдоль улиц – увы, павших в боях за свою Родину, её свободу и независимость...
На Донбассе особенно очевидно, что ставшая расхожей строчка классика: «хочу, чтоб к штыку приравняли перо», – вовсе не сказанная в поэтическом задоре, для красного словца, фраза.
Тяжёлые испытания, выпавшие на долю жителей донецкой земли в последние годы, вызвали немыслимый, к примеру, в нашем мирном Оренбуржье, всплеск творческой активности. Люди потянулись к Слову.
В разы по сравнению с «довоенным временем» выросло посещение библиотек. Причём народ бросился читать в основном проверенное временем – классику.
Многие и сами взялись за перо. А как ещё выразить переполняющие людей чувства – гнев на захватчиков, скорбь по погибшим, боль за растерзанную Родину, кроме как словом?! Причём, поэтическим – зачастую неумелым, непрофессиональном в плане литературного мастерства, но подкупающе искренним!
Состоявшиеся в Донецкой универсальной научной библиотеке им. Н.К. Крупской, а затем в городской библиотеке им. М. Горького в Макеевке довольно многолюдные встречи превратились в своеобразный мастер-класс, который провели известные российские поэты Виталий Молчанов и Диана Кан. Они выслушали десятки авторов, сотни стихов, увезли с собой в Оренбург солидную стопку книг с тем, чтобы ознакомится с литературным творчеством донбасских писателей поближе, оценить их произведения вдумчиво и качественно. Лучшие будут опубликованы на страницах оренбургского литературного журнала «Гостиный Двор», в других российских изданиях.
Прозаических произведений, посвящённых трагическим событиям на Донбассе последних лет, оказалось гораздо меньше. И это закономерно. Ибо поэтическое слово творится, как правило, быстро, почти мгновенно, вдохновенно, здесь и сейчас. В то время как проза нетороплива, и пока наверняка только пишется безвестными до поры авторами, которых нам ещё предстоит прочесть. Хочется верить, что случится это в совсем недалёком будущем.
На прощание каждому из оренбургских писателей было вручено именное благодарственное письмо министра культуры республики М.В. Желтякова.
В этом совсем не по казённому составленном тексте, в частности, сказано: «Примите слова искренней благодарности и глубокой признательности за Вашу поддержку, неравнодушие и внимание к жителям Донецкой Народной Республики. Культурное взаимодействие, сохранение и приумножение лучших культурных традиций Российской Федерации и Донецкой народной Республики имеет огромное значение для укрепления дружеских связей, духовного единения. Мы высоко ценим совместную работу с Вами и выражаем надежду на продолжение успешного сотрудничества. От всей души желаем Вам мира и благополучия».
Что ж, на мой взгляд, мало что можно прибавить к этому документу. Разве что, в свою очередь, выразить надежду, что вслед за писателями Оренбуржья в Донецкой народной Республике найдут возможность побывать наши художники, музыканты, театральные труппы.
На встречах с жителями Донецка мы практически не касались политики. Но разговор о возможном будущем непризнанной республики, конечно же, заходил.
Больше всего здесь, как я понял, опасаются сценария развития событий по Приднестровскому варианту, когда статус непризнанной республики зависает, и остаётся неопределённым на долгие годы.
– Как же так? – с плохо скрываемой обидой вопрошали дончане. – Референдум, как в Крыму, мы провели. Высказались практически единодушно за воссоединение с Россией. А теперь что?
И действительно, что тут можно сказать в ответ? Понятно, что дальнейшая судьба ДНР определяется где-то в высоких сферах мировой политики.
Тем не менее, я бы предложил начать с малого. С того, что зависит от нас, деятелей культуры России и Донецкой Народной Республики. В том числе и писателей. А именно: крепить связи, сшивать всеми силами разорванное нынче, а некогда единое культурное, литературное пространство. Формировать многонациональный русский мир, единый народ. И когда у нас всё получится, с этим фактом невозможно будет не согласиться. В том числе и тем, кто творит мировую политику.

Источник: http://denlit.ru/index.php?view=articles&articles_id=2825