Поскольку литература и литпроцесс отнюдь не синонимы, понятно, что литпроцесс отнюдь не самодостаточен, а призван питать интерес к литературе. Грустно, когда видишь, что литпроцесс превращается в броуновское движение, а попросту – в «движуху». И ни на йоту не приближает авторов к главному – работе над текстами. Если у нас есть литпроцесс, почему не быть литприговору? Мероприятие «Литературный приговор» – попытка объединения «огорода с хороводом», когда семинарский формат работы выходит с корпоративного писательского поля на общение с публикой, чтобы наглядно пояснить: литературная работа это не скука и не нудятина, это очень интересно, хотя и очень непросто. Это коллективный мозговой штурм и, если угодно, фитнес мозга, направленный на то, чтобы тексты не просто «разобрать», но и «собрать». Что толку в анализе, не завершающемся синтезом?
Пилотный прогон Литприговора, что состоялся на базе Оренбургского областного литобъединения им. С.Т. Аксакова в Оренбургском Доме литераторов, был призван посмотреть мероприятие в деле. Чтобы было гладко не только на бумаге, но и заметить возможные «овраги». Самое удивительное было в том, что обвиняемый нашёлся сразу – поэтесса Ирина Любенкова дала на обсуждение текст своего стихотворения. Кстати, попутно мы выяснили, что для Литприговора следует брать стихи максимум из пяти строф, поэма, даже малая, для мероприятия – неформат. Адвокат нашёлся тоже без проблем, даже два, в итоге была утверждена поэтесса Надежда Остроухова. А вот с прокурором пришлось помучиться:

Никто не шёл на должность прокурора,
Ведь прокурор обязан обвинять...

По счастью, прокурор нашёлся в лице члена Союза писателей России, поэта Вадима Бакулина, человека воспитанного и тактичного, но кто сказал, что прокурорствовать должен невоспитанный грубиян? Далее были выбраны несколько присяжных заседателей из числа авторов коллектива, но присяжных можно выбирать и из публики... Ну а судьёй (по сути судья исполняет обязанности ведущего мероприятия) я сама себя предложила и утвердила, понимая при этом, что главные фигуранты литприговора – вовсе не прокурор с адвокатом и судьей, и даже не обвиняемый. Главные в этом мероприятии те, кто осуществляет главное – литературное редактирование текста. В нашем случае это были две группы экспертов. Правда, только в ходе мероприятия мы поняли, что эти группы должны работать автономно друг от друга и от основного действа. Потому что тот мозговой штурм во имя редактирования текста, на который им отводится всего 15 минут, требует сосредоточения, хотя понятно, что в это время эксперты не сидят чинно-церемонно, а спорят друг с другом, предлагают и отвергают варианты... В нашем случае в срочном порядке пришлось «сослать» одну экспертную группу в другой кабинет. Экспертных групп желательно не менее двух – для подстёгивающей соревновательности. Эксперта по два-три в каждой группе. И конечно – экспертами надо выбирать авторов с опытом редактирования текстов.
Ну и пока эксперты работают, обвиняемый-подсудимый получает бонусный карт-бланш на авторскую читку. Как говорится, господин приговорённый, аудитория у ваших ног, насладитесь напоследок!
После окончания работы экспертов, зачитываются варианты правки (в нашем случае – два варианта). Высказываются по приоритетности предложенных вариантов прокурор, адвокат, судья. Хотя сейчас думаю, что судье лучше вообще послушать всех и помолчать, дабы не влиять своим мнением на результаты голосования, так будет интереснее и интрига дольше сохранится. Вот если возникнет почти паритетная ситуация по голосам, тогда судья может высказать своё мнение и присовокупить два свои судейских голоса к результатам.
В нашем случае паритетности не случилось. Первая экспертная группа (Елена Кубаевская, Юрий Полуэктов, Андрей Юрьев) отнеслась к «обвиняемому тексту» с максимальным пиететом. Но зато на финише предложила такую звонкую концовку, что у присутствующих, даже из числа конкурирующей второй экспертной группы (Елизавета Курдикова, Наталья Осипова, Вера Ряховских) не возникло сомнений в том, что первый вариант лучше. Вторая экспертная группа отнеслась к делу максимально творчески, от души перекроила текст, сделав его более озорным. Но не зря говорится в народе: конец – делу венец! Хорошей неожиданной концовкой можно спасти самое обычное стихотворение. И напротив – банальной концовкой можно убить самый перспективный текст.
Голосование тайное, потому надо заранее позаботиться о маленьких листочках для голосования, раздав их прокурору, адвокату, присяжным заседателям, судье.
Кстати, обвиняемая-подсудимая Ирина Любенкова, очень переживавшая до мероприятия, после вынесения приговора выглядела настолько счастливой, что раздарила присутствующим присланные ей из Сибири коллективные детские сборники, куда вошли и её стихи. А мне на радостях пообещала презентовать чёрную шёлковую судейскую мантию!.. Но самым главным итогом мероприятия стало то, что после Литературного приговора сразу у нескольких авторов возникло жаркое желание тоже сесть на литературную скамью подсудимых...