Мир Виолетты Куделиной (а недавно в свет вышла ее книга «От соцветия до созвездия») обширен ровно так – от земного цветка с пчелой, ищущей сладость, до величавого мерцания звезд, к которым мы когда-нибудь все-таки вернемся...
В ее слоге – балладность, напевность, порой строки повторяются в разных строфах – черта, характерная для творчества песенников. Стих с эпиграфом Высоцкого: «Я не люблю» - как продолжение знаменитой песни, но завершающийся на победных нотах, улыбкой сквозь слезы:
До боли и до бешенства, до крика –
Так слишком сильно я тебя люблю!
А о чем писать молодой поэтессе, еще студентке, как не о любви? Надо понимать эту тонкую разницу между мотивами поэтов-мужчин и женской лирикой: обратная сторона мужского стремления к превосходству над другими, осваивающими живую планету, воли к установлению порядка либо твоего личного плана, либо программы твоей социальной группы, - а обратная сторона эта: любить и быть любимой, женская чувственность, порой неконтролируемая, заливающая сознание энергией такой, что хочется не просто петь, а кричать о счастье жизни, чтобы слышала вся Земля!
Я люблю тебя так, что это дает мне веру!
Я люблю тебя так, что Вселенная падает в море!
Эта молодая пылкость прекрасна и строки, порождаемые ей, особо ценны как бальзам на разбитые сердца чуть более старшего поколения, но! Вселенная – в море? Нечто необъятное – в конечное, ограниченное берегами? С одной стороны, это можно счесть ошибкой в образном строе стиха. С другой [но это только если погружаться в пучины психологии :)] – отражение в слове невыговариваемого желания из подсознания, желания громадную силу впечатления осознать, ввести в рамки и границы – а ведь иначе она может начать страшить: как бы из моря души не поднялись на поверхность глубинные обитатели... Да и вообще! Там, под покровом волнующей Красоты прячется ее антипод – холодное одиночество, непонятость, непринятость:
Я ведь мечтала о ярком, мерцающем свете,
Но в водах морских мне не хватило тепла...
И отрезвление от восторга влюбленности, не успевшей растворить тебя в любимом человеке, оборачивается болью:
Спасите меня! Согрейте от водного плена!
Верните на берег! (В глазах заискрилось отчаяние.)
Приму суету! Зачем мне шипучая пена?
Спасите, молю! (В ответ – гробовое молчание.)
Ощущение неподлинности, неоправданности урагана чувств, превратившегося всего лишь в пену на вершинах волн, выводит к поискам Настоящего:
В руку мою что аккуратно положишь –
Пулю шальную или душистый цветок?
И «поиск» своего человека, родного и близкого, оборачивается зачастую трагичным, катастрофичным:
Ты в душу мне снова вогнал острым взглядом ножи.
Тебя не виню за то, что принёс мне ненастье...
Хочется сказать молодому поэту Виолетте: «Будет! Будет Вам плакать, всё еще будет!» - молодость еще не знает, что мужчина и женщина вообще всегда плохо понимают друг друга, о чем писали и Ахматова, и Цветаева, и различия ролей в проекте освоения мира, поиска своей земли и своих морей, - эти различия становятся понятны с опытом. А открытое сердце так и будет обжигаемо ветрами, непостоянством и чрезмерностью влечений...
Мне не пишется. Знаете, ничего не выходит!
Всё в одно собирается, меркнет и исчезает.
Каждое слово одевается и уходит,
В пустоте на ключ меня запирает.
Без Любви женщине нет истинной радости жизни, как нечего и сказать без нее. Слова теряют смысл и цвета, и боль раненого сердца... Полно! Боль ли это? Рана от надрыва? От отсутствия счастья или его избытка?
Пока сердце бьется отчаянно от полноты впечатлений – жизнь продолжается! Сердце вновь открыто!
Ветер свирепый подарит нам новое счастье!
