О повести Ирины Родионовой «Поросль»

Заказ. Социальный заказ. Об этом явлении надо помнить всегда, принимаясь за чтение современных авторов. Особенно актуальна эта тема становится после Указа Президента о концепции безопасности России, включающей в том числе и особое отношение к создаваемому деятелями культуры.

В самой по себе заданности темы нет ничего страшного. В самом деле, отсылки к разрешившимся проблемам прошлого или фантазиям о будущем хороши ровно постольку, поскольку могут отображать проблемы психологического роста или ломки (хотите услышать «духовного»? этот концепт себя опорочил), давать примеры выходов из конфликтных ситуаций – если только это не эстетствующее искусство ради искусства.

Актуальные темы современного искусства можно по пальцам пересчитать. Признание ЛГБТ-призывов за естественные, смягчение отношения к душевнобольным, принятие инаковости представителей другой национальности. Попросту говоря, свальная толерантность. Западные произведения искусства пестрят этой заданностью и не видят более ничего. Россия разбирает свою тематику.

Для России «злоба дня» –  бедность, социальное неравенство. Бедность, ставшая настолько привычной, что выхода из неё не видно.

«Виктория уехала в ГОРОД. И даже поступила в КОЛЛЕДЖ. Все ею страшно гордились, и Машка тоже гордилась, хоть и с трудом могла представить себе, что же такого прекрасного
в этом колледже может быть».  Так Ирина показывает в трех строках всю захудалость менталитета «бедных людей», брошенных в деревнях и малых городах на произвол судьбы. Да, оставленных, даже мать персонажей повести – семейки детишек от разных отцов: «У матери застолья, пьянки.  Друзья, противно ревущая музыка и пьяный хохот», –  даже давшая жизнь смотрит на свою поросль как на сорную траву, ни на что не годную.

Особенно остро социальное неравенство переживают дети. «Машка Савкина и Таня Марычева были настолько далеки друг от друга, что едва пересекались в классе. Машка в обносках,
с некрасивым крючковатым носом и косящими глазами никак не могла попасть в Танину компанию».  Об этом было не принято писать в эпоху соцреализма, об этом немного пишут и сейчас. Детство – тема щепетильная, и если вспоминается большинством авторов, то исключительно как розово-облачное время. Ирина рискнула затронуть проблему, которая актуальна была Тогда и не скоро исчезнет Сейчас.

«С ними не общались, учителя или орали, или брезгливо отворачивались, а Машке ведь так хотелось быть рядом со всем миром вокруг…».  Коротко и ясно описана ситуация разделенности мира на «успешных» и «отстающих», трогающая детей за живое.

При плавности повествования, легкости чтения, встречаются у молодого автора Родионовой редкие, но оттого еще более досадные огрехи авторской речи. Вот, например: «по бокам насыпей торчали сорняки и карагачи». Малое и огромное, настолько различное по масштабам своей явленности в мир, не может быть под одним признаком, одним свойством. Общего у них практически ничего нет. Впрочем, как сказал, такие огрехи редки.

Хотелось бы сказать всем молодым авторам, пусть и набравшим в свой актив премии: «Если литература – это фокус, удачная иллюзия, представление автором своего видения мира, то объяснять этот фокус читателям не надо! Этим займутся критики». Иначе персонажи становятся словно без нужды обнаженными, автор раскрывает то, о чем читатель может и должен (да!) догадаться сам. Пример:

«— Я могу попробовать, — сказала она едва слышно. — Я попробую. Только у меня нет наушников с собой…
Они переглянулись — Таня закусила губу, Федя тёр листьями разбитые коленки, а Дима, всё ещё держащий Машку за руки, отвёл взгляд. Никто не хотел давать ей свои наушники. Но ведь
тогда всё сорвётся…».

Последние два предложения избыточны. Читателя надо уважать, а не жалеть – дескать, вдруг не поймет. Поймет! Случайные люди не читают ваших книг, дорогие наши молодые авторы.

Или вот абзац той же авторской проблемы:

« — Господи, мои наушники… — пробормотала Таня и отвернулась, зажимая руками рот. Её вырвало. Страх, затопивший внутренности, прорвался вместе с недавно съеденным обедом».

Зачем? Зачем детализация «про страх»? В общей картине тщательно прописанных диалогов и подробностей пейзажа, обстановки, такие излишества… Просто – излишества.

При этом в строках Родионовой иногда проскальзывают настоящие находки, лаконично рисующие выразительные и живые переживания: «Они нечасто могли встретиться со спокойной и трезвой матерью, это всегда было праздником. Куда уж там какому-то Новому году?»

При всех недочётах произведение Ирины Родионовой – о любви. О любви почти беспризорных детей друг к другу и жизни, дающей им хоть капли, но всё же радости. О том, что при всех сложностях поведения и восприятия этой непростой жизни семья остается семьёй.

Хочется думать, что этот посыл будет востребован всегда, несмотря на «заказы» и выверты псевдо-прогрессивной современности.

Андрей Юрьев,
член Союза российских писателей,
редактор сайта «Алый цвет. Обзоры и отзывы. Издания наших дней» ayurev.ru