Диана Кан:
Московский литературный институт считается одним из уникальных, если не единственных, вузов мира, который готовит именно писателей. Насколько принципиально для молодого автора наличие именно литинститутского образования? Многие выдающиеся современные словотворцы так или иначе связаны с Литинститутом. Но мы знаем также, что ежегодно Литинститут выпускает несколько десятков людей, которые учились на писателей, а писателей тем не менее не десятки – единицы... Всё-таки в чём уникальность и приоритетность Литинститута в плане помощи автору, как состояться собственно писателем, а не просто филологом?

Александр Торопцев:
Литературный институт им. А. М. Горького действительно уникальный и единственный в мире. В чём же его уникальность?
Давайте вспомним Сократа, его никем пока непокоренную вершину – майевтику и его «школу». Почему я взял в кавычки слово «школа». Потому что официально у него никакой школы не было, к нему приходили совершенно разные по образованности и по социальному статусу люди, которые хотели научиться, коротко говоря, рожать свои идеи, пробираться своими путями к истине. Что же в итоге получилось у Сократа? Древний грек в своих диалогах родил «Цветок Сократа», этакую ромашку. В центре – он сам и его майевтика, из центра разбегаются лепестки-философы, которые после смерти учителя сами создали философские учения.
Какие у Сократа были разные ученики! Аристократы с потомственной, чистокровной, породистой спесью – но ведь гении (Конечно же Платон, Алкивиад). Отчаянные парни, не всегда и не во всем разделявшие афинские традиции (Ксенофонт...) и законы – но ведь гении. Законопослушные и тщеславные, мирные и себялюбивые... Каких только людей не притягивал Сократовский мощный магнит – но ведь гениев! Людей, упрямо ищущих свою мысль и находящих ее, то есть себя, в Сократовом поле магнетическом.
Сократиками называют учеников и преемников Сократа. Все ученики после его смерти пошли своими путями по сложному полю жизни и философии. Платон основал в 387 г. до н.э. Академию в Афинах и разработал первую классическую форму объективного идеализма. Ксенофонт, написал много работ по истории, военному искусству, философии, быту. Антисфен основал школу киников. Эсхин написал много диалогов с Сократом в главной роли. Федон основал элидо-эритрейскую школу. Евклид написал шесть диалогов и имел много последователей, которых называли мегариками по месту жительства Евклида – Мегарам Истмийским. Аристипп основал Киренскую школу и стал одним из основателей гедонизма. Стильпон написал девять диалогов и имел в учениках Гераклита. Зенон основал стоическую школу. Критон написал семнадцать диалогов. Симон написал несколько «кожевничьих» диалогов. Симмий – двадцать три диалога; Кебет – три диалога; Менедем, знатный человек, занимавшийся зодчеством, театральной живописью, посещал школу Федона и написал несколько произведений...
Сократическими школами называют ряд философских направлений, основанных учениками Сократа. Некоторые ученики использовали форму сократических диалогов в изложение своих учений. Существует четыре «сократические школы». Школу киников основал Антисфен. Школу киренаиков основал Аристипп из Кирены. В нее входили Арета, Гегесий, Анникерид, Феодор. Мегарскую школу основал Евклид. В нее входили Евбулид, Стильпон и Диодор из Крон. Элидо-эретрийскую школу основал Федон из Элиды, ученик которого Менедем перенес школу в Эретрию на Эвбее. Кроме этого некоторые ученые называют сократической школой и Академию, основанную Платоном.
Это – очень богатый цветок – цветок Сократа! В мировой истории гениев в этом смысле нет равных сыну повивальной бабки и камнереза.
«Цветок литературного института» - еще более сложный и интересный! В центре – самая идея создания ВУЗа, в котором студенты получают «писательское образование», подчеркиваю – «писательское образование». О необходимости создания такого учебного заведения писал еще поэт В. Я. Брюсов в заметке «Школа и поэзия» в 1902 году. А 16 ноября 1921 года им был открыт Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ или «Вэльхаи», как произносил эту аббревиатуру сам Брюсов). Там, кстати, учился мой первый Учитель Федор Николаевич Шемякин, будущий профессор психологии, знавший в 17 языков и изучивший древнегреческий язык на 80-м году жизни для своих научных целей. Я не просто так вспоминаю своего Учителя. Он помог мне ответить на многие вопросы, касающиеся творчества.
Советские писатели и филологи понимали, что стране нужен «писательский ВУЗ», соответствующий запросам времени. В этом нужно было убедить власть, что и сделал великий А. М. Горький, который на эту тему разговаривал еще с В. И. Лениным.
Я не хочу пересказывать известные перипетии, в результате которых был создан Литературный институт. Я продолжу разговор об уникальности нашего ВУЗа.
На мой взгляд, ядром этой идеи является Кафедра литературного мастерства. О том, какие у нас работали и работают разные писатели и педагоги и каких они выпускали и выпускают учеников, можно узнать и в книгах, которые не так давно выпустил Литературный институт, и в судьбах великих наших выпускников, и ... на защитах дипломных работ.
Недавно скончавшийся С. Н. Есин часто повторял: «Защита дипломных работ – это наш последний семинар». Но какой этой удивительный семинар! Совершенно разные писатели-преподаватели в самой краткой форме дают такие ёмкие, насыщенные отзывы, что сами по себе эти литературные эпитомы являются высоко художественными произведениями.
Читая вот уже 18 лет дипломные работы наших студентов, я часто ловил себя на мысли: «Какой огромный у нас в стране творческий потенциал, неиссякаемый!»
Да, о «Цветке Сократа» мы знаем. О «Цветке Литературного института им. А. М. Горького», бесконечно множественном, к сожалению, мы знаем гораздо меньше. Но это никак не влияет на его уникальность. Уникальность его состоит еще и в том, что многие выпускники, вылетая из «Цветка Литина», через некоторое время сами ведут семинары, либо активно участвуют в работе семинаров. Где я их только не видел: от Молдовы до Хабаровска и Биробиджана, от Краснодара до Мурманска. Если бы была возможность собрать все сведения об этих лепестках «Цветка Литина» - ох, какое бы мы увидели чудо!
Принципиально ли будущему писателю получать «писательское образование» именно в Литературном институте? – Нет, конечно же. Но вспомнив, как долго и упорно учились великие мыслители, например, Эпохи мудрых во всех цивилизационных центрах Земного шара в VIII-III вв. до н.э., можно сделать вывод, что осваивать секреты профессионального мастерства необходимо всем талантливым и даже гениальным людям. Лучше, конечно же, начинать этот поход в тайны литературного мира в нашем ВУЗе, которые, в том числе, спрямляет сложные пути молодых авторов к своим истинам, к своим планам и их реализациям. Но, закончив его, нужно учиться дальше – то есть одновременно читать, думать, наблюдать и писать. Это – закон для любого профессионала.
Филолог или писатель? В чём разница между ними. Филология – это наука, это формулы, это законы. Творчество, если говорить о гениях, это беззаконие в процессе создания того или иного шедевра, который почти сразу на выходе становится законом. Если все люди творческие будут работать в жёстких рамках закона, то творческий огонь быстро погаснет. А, значит, филологам делать будет нечего.
Почему из 2 сотен выпускников Литина лишь двадцать-тридцать человек становятся писателями? – А это нормальная статистика, уверяю Вас, Диана! Спросите об этом у деканов инженерных ВУЗов, и они Вам приведут цифры, очень схожие. Что-то около 15-20 процентов выпускников становятся крупными инженерами, а то и учеными. Одному-двум из них – максимум! – удается достичь серьезных вершин в работе по институтской специальности.
А тут – высокая литература, о развитие которой забыли все ответственные люди. О каком проценте здесь можно говорить?! Спросите у наших выпускников, легко работать годами, а то и десятилетиями «в стол»?
И еще раз. Литературный институт даёт нашим студентам «писательское образование». И в этом его уникальность!
Не знаю, существует ли этот термин в научном обиходе, но в самой природе Литературного института он есть.
И совсем коротко еще об одной уникальности нашего ВУЗа, о которой я говорил перед вручением нам дипломов. К этому времени я, совсем взрослый человек, где только не работал. Закончил я еще в молодости серьезный технический ВУЗ – Московский институт электронного машиностроения. Более 50 трудовых коллективов. А это все-таки опыт, который позволил мне вывести следующую, не очень сложную формулу: если в том или ином коллективе есть хотя бы 1 Мастер своего дела на семь человек, а те, в свою очередь, заинтересованы в конкретном деле, в профессиональном обучении, то это дело пойдёт, а люди, работая, очень быстро станут профессионалами.
Я трудился в коллективах, где число крупных профессионалов составляло 20, а то и 30-40 процентов, но в Литературном институте им. А. М. Горького эта цифра приближается к 85-90 процентам. Это и уникальное и удивительное явление в системе высшего образования. Это – запредельные цифры.
Причём удивительно еще и то, что многие педагоги из других кафедр нашего ВУЗа не просто прекрасные специалисты, но люди, активно пишущие.

Диана Кан:
Поскольку такой профессии, как писатель, к сожалению, в современ-ном списке профессий России нет, кем преимущественно работают выпуск-ники Литинститута после его окончания?

Александр Торопцев:
В настоящее время эта проблема является самой актуальной, практически, для всех выпускников Литературного института. За редким исключением. И студенты начинают понимать всю сложность ситуации где-то на 4-5 курсах. И грустными становятся их глаза. Просто писать и зарабатывать средства на жизнь своими произведениями удаётся единицам из сотен выпускников. Я не беру в расчет продажную литературу: низкопробные детективы, такие же приключенческие работы, фантастику, которая перестала быть научной, и т.д. Я говорю о высокой литературе, о которой мечтают все наши выпускники.
Хорошо, если им удается устроиться в литературное издательство редактором. Хорошо ли? Работать надо с 9-00 до 18-00. Работы много. Читать приходится такую ерундистику, от которой, как от зубной боли, на стенку лезешь. Может такой человек в свободное от работы время думать о своих нетленках – нет. Даже думать некогда.
Хорошо, если им удастся устроиться редактором в какие-нибудь профес-сиональные издательства. Чтобы от голода ноги не протянуть. Но и там времени на писательскую работу нет.
Литературные консультанты в каких-нибудь компаниях – дело удачи. А в таких случаях удача не любит наших выпускников, как, впрочем, и выпускников журфака. Потому что и тех, и других, уж простите, владельцы компаний считают потенциальными стукачами. Проверено на личном опыте.
Некоторым из наших студентов удается попасть на телевидение. Кропают сценарии, получают деньги, приезжают платить взносы в Союз писателей на богатых иномарках.
Кто-то пишет диссертации и защищает их.
Дальше можно не продолжать. Дальше – хуже. Работа в библиотеках, в школах...
Но удивительно в этой ситуации другое: люди-то пишут! Иной раз позвонит бывший выпускник и таким робким голосом просит: «А можно прийти на семинар, скучаю я без Лита?» А почему вдруг захотелось на семинар? – Потому что написал что-то и хочет обсудить написанное. Хочет подышать родным воздухом Литинститута. Значит – всё хорошо! Кем бы и где бы он не работал.

Диана Кан:
Молодой писатель понятие весьма неоднозначное. Ибо возраст биологический и творческий – категории далеко не всегда совпадающие. Мы не можем не понимать, что погибшие в 26 лет Лермонтов и в 30 лет Есенин, а также написавший первую главу «Тихого Дона» Шолохов могли считаться «молодыми писателями» несмотря на свой молодой возраст, ибо были зрелыми мастерами. Сегодня автор может (учитывая биологический возраст) пребывать в возрастной категории молодых до 35 лет. Хотя понятно, что 35 лет – это уже никакая не биологическая молодость, но, видимо, с учётом того, что молодёжи в союзах писателей мало, возраст молодости продлён. Как по Вашему, до какого возраста автор имеет право на «допуски» с учётом приставки «молодой»? До какого возраста ему следует набрать ту творческую высоту, которая будет гарантировать его от этого весьма сомнительного (с творческой точки зрения) определения «молодой писатель»?

Александр Торопцев:
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно помнить вот о чём:
Человечество даже в лице сверх гениев не знало, не знает и не узнает:
- Общую Теорию творчества, которую должны венчать математические строгие формулы и её разделы:
- Теорию Кривой творческой роста,
- Теорию Предела Творческих возможностей,
- Теорию влияния социума на творческую личность,
- Теорию влияния профессиональных знаний на творческий процесс,
- Теорию влияния многогранности каждой личности на её творческий процесс,
- Теорию обучаемости,
- Теорию возрастных возможностей,
- Теорию «быстрого ума».

Этот список можно продолжать. И может быть, в процессе нашей беседы мы это сделаем. Но сейчас важно сказать о том, что, не зная человека, мы не имеем права ставить на нём крест ни на стадии отбора на творческом конкурсе, ни во время учебы, ни в 30 летнем его возрасте, ни даже в возрасте, якобы для творчества, запредельном.
Подчеркиваю: не имеем права!
Другое дело, учебный процесс. Мы просто обязаны набирать лучших на сей день абитуриентов и работать с ними. Иного выхода НЕТ.
Но даже мой жизненный опыт, в том числе и опыт руководителя разных литературных семинаров, убеждает в том, что, с одной стороны, творчеству все возрасты покорны, а с другой стороны, ранние пташки далеко не всегда летят по творческому пространству, да и по жизненному пространству с тем ускорением, с которой они врываются, совсем еще юные, а то и просто малявочки, скажем, в поэзию, в музыку, в живопись, даже в прозу и т.д. У каждого человека своя, не познанная и не познаваемая Кривая творческого роста со своими ускорениями.
Примеров у меня множество, повторяю, из моего личного опыта.
На некоторых семинарах со мной работали одновременно люди от 12-14 лет до 70-75 лет. И я заметил одно удивительное качество человека творческого: некоторые, совсем юные люди, имели, к моему великому сожалению, очень слабую степень обучаемости. С другой стороны, на тех же семинарах люди, возраст которых приближался к 70 годам, а то и к 75 годам, поражали меня именно этим, для нас необходимым качеством души, ума и сердца – обучаемостью. Владимир Райберг, человек удивительной судьбы, блокадник, архитектор, поэт, исполнитель своих песен под гитару, случайно забрел к нам в комнату за сценой большого зала ЦДЛ и остался с нами. Читал стихи, внимательно слушал критикующих, в том числе и тех, кто ему во внуки годился, и вдруг как-то спросил меня, совсем по-детски: «Петрович, как ты думаешь, можно мне прозу писать?» - «Конечно, можно и нужно! У тебя же богатейший опыт, кто его передаст людям?!»– ответил я с некоторой робостью: а вдруг у него не получился. На следующем семинар «молодой прозаик» читал нам, людям гораздо моложе его, свой первый рассказ. А потом слушал внимательно и заинтересованно всё, что мы наговорили ему в азарте. Но, уже читая рассказ, он сам понял, что получилось, а что нет, и что всякие мелочи легко устранимы.
И какие чудесные рассказы он читал нам на семинарах позже, и как быстро он шёл от рассказа к рассказу, обгоняя ... самого себя, человека. Проза у него поэтическая, такая, какую я очень люблю. Но уж и жизнь в его строке напряженная, и строка у него динамичная... И детали, и психологические тонкие нюансы.
Есть у меня еще несколько подобных примеров, есть. Но почему-то некоторых молодых людей они не вдохновляют.
Из сказанного выше, Вы и сами может сделать вывод: точной градации на писательской линейке «молодой – зрелый – уставший, то есть не способный генерить новую строку» нет и быть не может. Это – творчество. Это – человек. Их формулами не опишешь.

Диана Кан:
Каждый природный писатель априори – величина штучная. А потому накладывать один алгоритм на разных авторов – дело неблагодарное. Тем не менее, существуют же какие-то творческие природные закономерности, которые пусть относительно, но тем не менее действуют на природу литературного творчества. Скажем, в ботанике не обсуждается, что цвести яблони должны весной, а не осенью, а плодоносить осенью, а не зимой. Так наверняка существуют некие алгоритмы эволюции писателя, которые с относительными допусками, тем не менее, действуют на природу творчества, коль уж оно подразделяется на ранее, зрелое, позднее...

Александр Торопцев:
Продолжаем разговор в рамках несуществующей «Общей теории творчества». Но сначала о яблонях.
На мой взгляд, «ботанический пример» по отношению к человеку не работает, и работать не может, и вот почему.
Камень, падающий на землю, имеет одну степень свободы: ускорение сво-бодного падения. Ну, максимум, две, если учесть, что этот камень может еще и вращаться в момент падения.
Упомянутая Вами яблоня имеет степеней свободы чуть больше.
Животные – еще больше.
Но человек имеет степеней свободы принципиально больше, и в количест-венном и в качественном отношении. Он способен не просто приспосабливаться к внешним условиям, но создавать свои миры в искусстве, в науке и в жизни. Он способен проникать, практически, во все тайны мира, кроме одной тайны – тайны Бога. Но, даже сознавая это, он, человек, непрестанно ищет и находит (!) всё новые миры, приближающие его к Богу и одновременно ... отдаляющие его от Бога.
Для обоснования этой, в общем-то, известной всем думающим людям, особенно, математикам, мысли, можно вспомнить азы матанализа и теории пределов, на примере известной всем со школьной скамьи функции у = к/х. Чем дальше по оси х, тем функция ближе к нулю. Казалось бы, вот-вот, еще несколько шагов, пусть сотен тысяч, пусть миллионов шагов, и кривая к/х сольется с асимптотой, с осью х. Но нет, этого не происходит, и произойти не может. Более того, с каждым видимым приближением функции к асимптоте энергия жизни между ними возрастает.
Человек создан «по образцу и подобию», ему разрешено многое, может быть, всё, но ему не дано приблизиться в своём познании Всего на расстояние, которое позволит ему, простите за кощунство, пожать руку Богу. Человеку невозможно познать всё мощь и красоты Божественной Асимптоты.
Но именно познавательная способность человека отличает его от живого и неживого миров, да еще и диалог, как главное познавательное средство, и проводить между ними параллели опасно.
Разговор по поводу яблони завершен, хотя и не исчерпан.
Теперь перейдём к «алгоритмам эволюции писателей».
Чтобы достойно ответить на этот множественный вопрос, необходимо вновь вспомнить уже известное нам о том, чего мы не знаем и узнать не можем, добавив к ним следующие не существующие теории:
- Теорию Творческого диполя Учитель – Ученик,
- Теорию Оптимальных сопряжений в творческом диполе Учитель - Уче-ник,
- Теорию творческого взаимодействия трёх типов мышления: прагматического, системного, образно-интуитивного, в рамках Творческого диполя Учитель - Ученик.

Начнём рассмотрение этого вопроса с учебы писателя в Литературном институте. Здесь человек талантливый и не желающий тратить 5 лет на очном отделении и 6 лет на «заочке» впустую, во-первых, начинает свой путь в литературу, во-вторых, получает на всю жизнь заряд творческой бодрости в Творческом диполе «Учитель – Ученик».
Учитель! Или, как у нас называют руководителей семинаров, Мастер. Серьезная работа, если учесть то, чего мы не знаем и никогда не узнаем. Она начинается сразу же, как только Мастер читает рукописи абитуриентов.
Ах, как было бы хорошо, если бы мастер, набирающий очередных студентов, принес в ректорат свои личные сведения – нечто вроде рентгеновских снимков души, ума и сердца – этих субстанциональных и для каждого человека уникальных составляющих и творчества, и жизни вообще.
Для справки. Душа стремится к познанию самой главной для человека Истины, а значит, и истин, которые приближают её к Богу. Душа – владелица образно-интуитивного мышления, которое, как мы все прекрасно знаем, в русскоязычном человечестве доминирует, и абсолютным Носителем которого является Бог. Сердце любого думающего человека бьется в ритме того времени, в котором он живёт. И эти ритмы сердца и эпохи не могут не отражаться на творчестве. Разум – это холодный расчёт. Это – следование правилам и законам построения строки. Да, были и будут еще гении в русской словесности, которые (Андрей Платонов, например, в «Котловане») проводили чудные эксперименты с русской фразой, демонстрируя её безграничные возможности. Но это касается только гениев. Они, даже выходя за рамки законов в любом искусстве, лишь порождают новые законы. Без разума, например, трудно найти единственно верную композицию для того или иного литературного произведения. Справка закончилась.
Там, в деканате, вложили бы эти сведения в компьютер, который момен-тально провел бы сравнительный анализ с аналогичными «снимками» абитуриентов, и выдал бы в течение нескольких секунд жёсткий вердикт: Вам, дорогой профессор, нужно брать в ученики таких-то и таких-то студентов.
И далее компьютер дал бы рекомендации: такого-то студента надо поддерживать в написании прагматических текстов, типа «Книги для девочек» или «Книги для будущих мам» и т.д.
А вот этот студент склонен к системному мышлению. Он может сотворить нечто подобное «Сравнительным жизнеописаниям Плутарха». Такой литературы в русской словесности до обидного мало, если она есть вообще, за исключением, конечно же, шедевров научно-популярной литературы по естественным наукам. И этот студент может сказать своё слово в данной литературе.
А этот студент будет всю жизнь работать в образно-интуитивном мышле-нии, и выгонять из этого пространства его не следует – не получится, только время потратите зря, да вред ему и себе нанесете.
Согласитесь, Диана, как хорошо жилось бы Мастерам Литературного ин-ститута, имея подобных «помощников» – как быстро все наши Мастера отказа-лись бы от такого счастья, либо умерли от страшной тоски.
Потому что – и это удивительно и объяснимо одновременно – все Мастера работают, даже в поиске хороших будущих студентов, на интуиции. Отобрали, студенты успешно сдали экзамены, и затем начинается сложнейшая работа в уже упомянутом творческом диполе «Учитель – Ученик».
Кто-то из студентов «идёт» быстро, успевает за годы учебы написать серьезные книги, издать их, либо напечататься в крупных журналах.
Кто-то мыкается, ищет себя, иной раз отчаивается и даже уходит из Лита.
Кто-то карабкается к вершинам своих истин медленно, медленно и вдруг взрывается и приносит прекрасную дипломную работу.
А есть у нас и серенькие мышки – они есть во всех ВУЗах. Учатся не плохо. Пишут – также, получают дипломы и вдруг выпадают из нашего поля зрения. Где они? Чем занимаются, что пишут и пишут ли они вообще, никто не знает.
Пока я говорю о начале творческого пути. Оно обычно завершается изданием двух книг. Это не я придумал. Об этом я услышал лет 30-35 назад: «Писатель начинается со второй книги».

На практике
В наши дни, правда, эта формула не срабатывает. Потому что появились у людей деньги. И за деньги некоторые авторы (я не называю их писателями) могут издать, буквально, за год-два 5, а то и 10 книг. И они приносят их на приемные комиссии в Союзы писателей – и попробуй-ка не прими их в профессиональное сообщество!
Но! Почему-то они не приносят свои опусы в Литин. Почему? – Потому что у нас люди работают за идею, то есть во благо русской литературе (за пафос отвечаю). Их-то на мякине не проведешь.
Что происходит дальше с подобными авторами? – Они идут! Деньги мам и пап, дедушек и бабушек помогают им идти и идти, то есть издавать книги, привлекая для этого хороших, еще советской школы редакторов. Обилие книг позволяет им вступать в Союз писателей.
А говорю я о них только по одной причине: ах, как они мешают литературному процессу и преданным русской строке молодым людям!

В идеале
В идеале должно быть, как было в Золотом и Серебряном веках в нашей литературе: постоянный труд, книги, слава, пусть и не всегда при жизни, пусть и не всегда в расцвете лет. Литературная работа до последних дней. Несмотря ни на что.

И еще об идеале
Наше государство существует уже около 1000 лет. За это время на территории нашей страны произошло великое множество крупных, интересных еще и с писательской точки зрения событий. Вы мне скажете, что, мол, и исторических и историологических произведений у нас написано очень много. И вот с этим-то я согласиться не могу.
У нас нет своей «Ригведы, «Рамаяны», «Махабхараты», «Панчатантры», «Ши цзин», «Эпоса о Гильгамеше» и других шедевров шумеро-аккадской литературы»... у нас нет своих саг... Этот список можно продолжать до 1000 произведений мировой словесности. Да, у нас уже есть «Слово о полку Игореве» и «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Да, у нас есть шедевры уже упомянутых Золотого и Серебряного веков. Но, повторюсь, таких объёмных, глубинно-объёмных произведений наши писатели еще не написали. А пора бы.

По поводу «раннего, зрелого, позднего» периодов в творчестве, а заодно и о тех, кто в зрелом возрасте, вспомнив свои юношеские амбиции, пытается, и иной раз небезуспешно, написать нечто своё, я уже сказал.
Могу лишь повториться: никаких формул!

Диана Кан:
Мы живём в условиях информационного мира. Потому неудивительно, сколь возрастает сегодня значимость такого понятия, как информационная или пиар-раскрутка того или иного автора. Я наблюдаю, что чаще, чем хотелось бы, молодые авторы озабочены именно пиаром (или хайпом, как они сами это называют), нежели собственно творческой работой над совершенствованием текстов. Невольно вспоминается классическое: «Позорно, ничего не знача, // Быть притчей на устах у всех». Тем не менее, легко ругать молодёжь, но мы этого делать не будем. Что бы Вы могли посоветовать тем молодым авторам, что боятся «отстать» от сверстников, «прозябая» вдали от информационных потоков и тратящих основные силы на создание текстов, как собственного, главного «литературного продукта». Ведь весьма вероятна возможность того, что более талантливый в плане текстов писатель будет вынужден сидеть в зале и слушать «нетленки» сверстников, которым он даст фору в плане литературного мастерства, но которые при этом обогнали его в плане информационного продвижения.

Александр Торопцев:
«Информационный мир» - это мягко сказано. Я часто повторяю, что в XXI веке на человечество может нагрянуть самый страшный из потопов – информационный потоп, который внутри себя имеет гораздо большую разрушительную силу, чем самое мощное на сей день оружие массового поражения.
Но почему-то мне кажется, что человек справится и с этим страшным злом и научится пользоваться нужной ему информацией. Не научится – будет беда, мозги оплавятся и у каждого, отдельного взятого человека, и у человечества в целом.
По поводу раскрутки. Да, это так. Раскручивают в наши дни и весьма по-средственных в разных сферах деятельности людей. Что делать тем, у кого нет возможностей для раскрутки? – Терпеть и делать своё дело.
Я уверен в том, что в любом деле, если ты предан ему, действует этакий «закон воронки», о котором я услышал от своего двоюродного брата-математика В. Т. Стоянцева. Начинаешь работать на самом краю воронки, которая может и выбросить тебя за ненадобностью, например, из-за лени. Работаешь в поте лица, то есть в нашем случае, повышаешь интеллектуальный и литературный уровень, читаешь, думаешь, пишешь и вдруг замечаешь, что воронка начинает втягивать тебя в свою сердцевину, где и находится истина и всеобщая литературная, и твоя личная. Мне этот образ очень нравится еще и потому, что на своём личном опыте я не раз убеждался в правильности «закона воронки».
Но и здесь есть свои подводные камни.
Повторюсь, никто из людей не знал и не знает Теорию потенциальных возможностей, даже своих личных. Я люблю писать, я пишу и радуюсь, я работаю по 20 часов в сутки – и вдруг мощный срыв, и вдруг фатальное расстройство психики. Фридрих Ницше успел к этому «часу психпик» сделать своё дело, как и некоторые другие гении со слабым здоровьем. А сколько людей загнали себя в некуда значительно раньше, чем им удалось что-то в жизни сделать!
Разве можно советовать молодым людям терпеть, терпеть, терпеть, и жить впроголодь, и делать своё дело, в нашем случать, писать книги?!
Нет-нет. Я не советую. Наоборот, не раз мне приходилось говорить своим ученикам: учись отдыхать, слушать себя. Или даже так: «Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее!» Прислушиваются к этим словам далеко не все. Результаты бывали, в том числе, и плачевные.
По поводу прозябания в зале. Еще Конфуций говорил: «Не беспокойся о том, что люди тебя не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей». («Лунь юй». Из книги: Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Том 1. М. 1972. С. 142. Перевод В. А. Кривцова). Сиди в зале, слушай тех, кто взлетел на вершину славы и не завидуй. И думай только о том, чтобы познать людей. Познаешь, отдашь им свои познания, и они в долгу не останутся. – Это ответ-совет? Это ответ, но не совет, потому что познание себя в мире и мира в себе – тяжкая работа...

Диана Кан:
Каким видится Вам некий собирательный образ молодого поэта нового поколения? Это скорее девушка, чем молодой человек, или наоборот? Ибо я, например, наблюдаю, что последнее время среди молодых авторов преобладают представительницы прекрасного пола, что я, к примеру, даром, что сама женщина, не считаю позитивной тенденцией, ибо само слово Творец всё-таки мужского рода.

Александр Торопцев:

На первый вопрос я отвечаю так: единого образа молодого поэта нет и быть не может. В любое время, на любом этапе государственного строительства.
Для справки: В некоторых работах я предложил и историческими примерами обосновал идею о том, что любое государство в течение 80-120 лет, проходит через следующие фазы государственного строительства: генерация государственной идеи, ее реализация, накопление богатств, потребление накопленных богатств. В зоне потребления рождается новая государственная идея. Доминирующей в ней могут быть духовная, экономическая, культурологическая, военная (экономика военных походов) и так далее составляющие, одна из которых определит все сферы жизни и деятельности государства в целом и большинства его граждан в последующем столетии. Любой желающий может убедиться в обоснованности данной идеи, проштудировав историю, скажем, Московской империи со времен Даниила Александровича и до конца XX века, в котором Ленин и его сподвижники и оппоненты являлись генераторами идей, Сталин – реализатором победившей государственной идеи, Хрущев и Брежнев – накопителями, Горбачев, Ельцин, Путин, Медведев – потребителями. Утро – день – вечер – ночь. Весна – лето – осень – зима. Генерация идеи, ее реализация, накопление богатств, потребление.
Приблизительно с 1980 года наше государство вошло в фазу потребления богатств. И до сих пор мы потребляем ВСЁ во ВСЕХ сферах жизни. Подчеркиваю, во всех сферах жизни. В том числе и в поэзии. А лучшие из нас активно ищут новую государственную идею.
Такое уже было! Вспомним период истории нашего государства в 1880-1924 годов. Сколько в те годы было разных поэтов, поэтических направлений. Сколько гениальных строк, сколько тусклых выскочек. Какая мощная поэтическая энергия бурлила в головах юных и не очень юных поэтов! Попробуйте-ка сложить собирательный образ поэта 1880-1924 годов – не сможете. Справка закончилась.
В наше время это сделать еще сложней. Хотя бы потому, что жизненная броунада обрела космические, интернетные скорости, между прочим благодаря Двадцатому веку, главной и всеобъемлющей отличительной чертой которого было мощное ускорение, практически, во всех сферах жизни. Да, человек, как некая система ценностей остался таким же, каким он был во времена Гильгамеша, Кауравов с Пандавами, Одиссея и Агамемнона и т.д. Ему, человеку, не так уж много надо для полного счастья. Если бы не внешняя атрибутика жизни, если бы не общество со всеми его модными запросами. Если бы не состязательный синдром, не тяга каждого из нас возвыситься над миром людей. Если бы не скорость жизненной броунады. Если бы не все «плюсы» и «минусы» современной жизни, которых из-за жуткой дифференциации становится с каждым годом все больше и больше.
И всё это особым, поэтическим, нутром чувствуют поэты, повторюсь, самые разные, мыслящие в русской традиционной поэзии, множественной, но, тем не менее, традиционной, и ищущие новые способы и средства поэтического самовыражения.
Я часто вспоминаю вот какой образ. Жизнь шарообразна, и все явления в ней шарообразны. Поэзия есть явление в жизни людей. А, значит, и поэзия шарообразна. В центре поэтического шара, в этой бесконечно малой величине, сокрыта бесконечно могучая поэтическая энергия. И все поэты – там, в центре шара. И каждый из них эманирует свои лучи и лучики, свои стихи, и украшает ими Вселенскую поэзию, и поэзию своей страны. Чем больше лучей и лучиков, тем симпатичнее поэтический шар.
А значит, нужно говорить не о собирательном образе поэта того или иного времени в той или иной стране, а о том, как украшают их лучи и лучки поэтический шар своего вроеменн..
И в этом смысле я могу сказать с полной уверенностью, что современная русская поэзия ЕСТЬ, что поэтов у нас очень много. Не примитивных версификаторов, а именно поэтов. Да, чтобы обосновать это утверждение, нужно проделать огромную работу, причём большим коллективом мудрых людей. И, главное, нашим руководителям нужно наконец-то дать не просто голодную волюшку поэтам, но возможность печатать книги за государственный счет, давать им время на телевидении и радио, организовывать и проводить Всероссийские гуманитарные Олимпиады, достойно награждать победителей.
Всем нам нужно помнить, что главными богатствами любого государства являются одновременно народ, земля и слово, квинтэссенцией которого и является поэзия.
А теперь пора перейти к женщинам.
Свое новое эссе я назвал так: «Женщины идут». И «шествие» это началось давным-давно, еще до княгини Ольги. Впрочем, повторяться мне не хочется – лучше прочесть это эссе.

НАША СПРАВКА:

Александр Петрович Торопцев - член Союза писателей России, Председатель комиссии детских и юношеских писателей Московской городской организации СП России, Председатель исторической комиссии МГО СП России, руководитель семинара по детской и юношеской литературе в Литературном институте им. А. М. Горького, доцент.
Закончил МИЭМ в 1976 г. Работал мастером на радиозаводе, инженером на телецентре в Останкино, заместителем главного редактора в журнале «Школьный вестник» для слепых и слабовидящих детей... В 1994 г. экстерном окончил Литературный институт им. Горького. Писать начал в 1971 г. Первую публикацию получил в 1991 г. Первая книга вышла в конце 1994 г. В настоящее время изданы 44 книги историологического содержания для детей и взрослых по мировой, отечественной и московской истории, по мировой и отечественной и военной истории, 5 книг прозы («Квадратик неба синего», роман «Охрана», «Жилпоселок, плюс...», «Березовый сок», Азовское море и река Рожайка»), а также книга «Лесков и Ницше. Сравнительное описание двух параллельных творческих миров». На «Сайте Александра Торопцева» размещено около 100 работ, в том числе, не изданных: история, педагогика гениев, проза, эссе, публицистика, научно-популярная литература.
Регулярно участвовал в качестве члена жюри и несколько раз - Председателем жюри международных, всероссийских и региональных писательских конкурсов (детских, молодежных, взрослых). Дважды был членом жюри Литературного конкурса, проводимого обществом «Филантроп». Регулярно участвовал в проведении мастер-классов в городах Подмосковья, а также в городах России. Пять раз проводил мастер-классы в Молдове. Постоянный член жюри Литературного конкурса им. С. В. Михалкова на лучшее литературное произведение для подростков. Член жюри Государственной премии им. Г. К. Жукова. В 2011 г. был председателем организационного комитета по проведению Первого Международного сове-щания молодых авторов в Доме творчества «Переделкино». Лауреат многочис-ленных литературных премий, всероссийских и международных, московских и подмосковных.