Хотя при чём тут вор? Воры-форточники регулярно лезут в чужие квартиры, а я впервые в жизни пыталась вылезти из своей. Где-то на задворках мелькнула мысль о том, что хорошо, что неделю назад я таки села на диету и теперь просочиться на улицу шансов побольше, правда, всё равно велик риск, что форточка окажется тесна в бёдрах... Застрять наподобие Винни-Пуха не очень хотелось, но в итоге так и вышло...
– Да ты сумку-то сними! – участливо посоветовала досужая соседка, прежде едва здоровавшаяся со мной, на сей раз она стояла рядом в полном намерении руководить процессом извлекания меня из окна. – Сумка-то большущая, мешает.
Пришлось протиснуться обратно, снять сумку, положить на подоконник, и лишь затем ощутить, как форточка разжала свои деревянные челюсти и выплюнула меня на землю. Хорошо, что хоть первый этаж, и рука легко дотянулась до оставленной на подоконнике во чреве квартиры-мышеловки сумки.
– Вы не подумайте ничего такого, – извиняющимся тоном начала было я свои объяснения ситуации, попутно отряхиваясь от налипшей на джинсы извёстки со стены старого дома.
– Да что ты, деточка!
Надо же, подумалось, эта вечная неулыба-старушка способна проникнуться сочувствием к кому-то, помимо бездомных котов, которых в изобилии подкармливает возле дома. Видимо, её участь – сочувствовать обездоленным, в категорию которых нынче попала и я.
– Я тебя помню, ты Зоина дочь... Не ушиблась?
Да уж! Ушиблась ещё как! Причем, головой-головушкой! А скорее даже не я ушиблась, а меня, видимо, уронили в детстве родители, иначе бы со мной периодически не было так весело и мне, и окружающим... Иначе бы связку ключей в комнате я тупо не захлопнула! Иначе бы не попёрлась более четверти века назад в нищую литературу вместо того, чтобы податься в текстильный институт... Иначе бы в детстве вместо того, чтобы лазить по заборам, драться с пацанами и крутить собакам хвосты, прилежно сидела за проклятым пианино, долбя этюды и адажио, и зубря на сольфеджио про септаккорды с секкундаккордами!.. Иначе бы не написала тонну невесть откуда упавших на мою голову стихов, где предрекла такое, что когда оно начало сбываться, за голову схватилась уже не только я, но и мои близкие люди... Иначе бы не наговорила в разное время людям, которые искренне меня любили и любят, такого, что просто доселе, спустя годы, волосы дыбом становятся... Иначе бы... Однако – странное дело! – я вдруг удивительным образом ощутила, что моё настроение, пять минут назад близкое к истерическому, резко пошло на взлёт. А тут ещё неожиданно выглянуло солнце, причем, не чахоточно ноябрьское, а самое настоящее застенчивое мартовское. Жизнь вроде бы начала налаживаться.
Попрощавшись с соседкой и пребывая в лёгкой эйфории, я набрала телефон сестры.
– Привет, это опять и снова я! Никуда не отпрашивайся, я уже справилась. Да очень просто! Вылезла в форточку!
– Да ты что! – то ли охнула, то ли ахнула сестра, и в телефоне воцарилось молчание, показавшееся мне лучшим из комплиментов, когда либо слышанных от обычно очень сдержанной сестры, между прочим, спортсменки-конницы, к тому же увлекавшейся когда-то спелеологией и прочими видами спорта экстремалки. Но даже сестра-экстремалка никак не ожидала от меня, никогда не отличавшейся спортивностью, такой прыти...
... Жизнь, конечно, начинала налаживаться, но ключи от квартиры тем не менее по-прежнему пребывали в комнате с захлопнутой дверью. Путь лежал к мужу на работу. Но предварительно надо было отзвониться ему, чтобы перестал метаться между начальством, у которого надо срочно отпроситься и такси, которое надо срочно вызвать, чтобы привезти непутёвой жёнушке, вечно попадающей в истории, свой комплект ключей... Шагая в направлении мужней работы, опять вспомнила Есенина и подумала о том, как много, наверное, поэтов не состоялись по большому счету только потому, что были недостаточно «разбойники и воры». Литературной техники в России явно недостаточно, чтобы быть поэтом. Нужен, как ни забавно звучит, романтиЗЬм, вследствии отсутствия которого мужчины вначале просто перестали лазать в окна к любимым женщинам. А потом и попросту перестали пролазить в окна!
Хотя если говорить о разбойных специализациях, то на «должность» вскрывательницы сейфов, дверей и так далее, я бы определённо не сгодилась: все мои отчаянные, перемешанные с мольбами и матом, попытки стать медвежатницей и открыть проклятущую дверь с помощью ножей, вилок, шпильки, даже стамески, с треском провалились. Дверь стояла насмерть! Воистину, ногти понадобятся вам через полчаса после того, как вы их отстрижёте! Ровно сутки назад я, как назло, непонятно по какой причине, рассталась со своими длиннющими ногтями. А ведь, возможно, они бы меня выручили, как, помнится, выручали в аналогичном деле Остапа Сулеймана Берта Мария Бендера!... Но что теперь о ногтях! Длиннющие и вызывавшие всеобщее удивление у женщин, они остались в прошлом накануне происшествия...
Ладно, с профессией медвежатницы не повезло, зато – кто на что заточен! – профессию «форточницы» я освоила с первого раза. Победа над форточкой буквально окрылила меня, я не шла, а летела по улице, даунически улыбаясь в лица недоумевающих (вроде на вечер пятницы!) прохожих. Окрыляло сознание, что я не просто мама 20-летней дочери, известная поэтесса, лауреатка, дипломантка, автор множества книг и несчётного количества публикаций, не только член редсоветов и даже, страшно выговорить, член Союза писателей... Короче, состоявшаяся личность и приличная дама, песенка которой спета! Я ещё кое-что могу! Проходить сквозь литературные стены, которыми меня периодически окружают окружающие, мне привычно, и это для меня никакое не достижение, а будничная реальность. Но вот лазать в форточки!!!..
Муж Серёжа встретил меня озабоченной полуулыбкой. Увидев моё, сияющее счастьем, лицо, он оторопел... Такой счастливой я не ощущала себя давно! Как же мало порой надо для счастья. Порой достаточно закрывшейся двери и открывшейся форточки, чтобы понять: если нет выхода – ищи вход!